Историю своего умопомешательства Кинга рассказывала спокойно, хоть и не вполне бесстрастно: порой в глазах ее показывались слезы, голос начинал дрожать, но в целом она держалась.
Однако они-то знали, что это только начало.
И боялись, чертовски боялись услышать продолжение…
Вы, должно быть, хотите знать, говорила ли я кому-нибудь о своем состоянии. Ведь у меня были родители, друзья…
Я пыталась рассказать.
В первый же день, оказавшись под ласковой и заботливой – говорю без иронии – опекой мамы, я пыталась рассказать ей о том, что со мной происходит. Плача, я несла бред о русской мафии, о Калининграде и об Алином сердечке, которое якобы необходимо ребенку мафиозного главаря. Мама, глядя на меня со смешанным выражением страха и снисхождения, только и ответила:
– Доченька, дорогая, что ты выдумываешь? Какая еще мафия? Отдохни, отоспись и перестань капризничать. У тебя самый обыкновенный baby blues. Это пройдет. Давай, ложись и бери ребенка кормить… Знаю, что больно, поначалу всегда больно… И не говори мне больше о русской мафии, а то попадешь в психушку. И тогда у тебя действительно заберут ребенка.
Это заставило меня держать язык за зубами.
Принимая подруг, я радостно им улыбалась.
А когда ко мне пришел врач – я залилась слезами.
Она принялась утешать меня: мол, у каждой молодой мамы бывают колебания настроения.
– Но я так боюсь… так боюсь за ребенка…
– Это вполне объяснимо, пани Кинга. Это даже делает вам честь.
– Но… я слышу… – Я хотела добавить «голоса», но прикусила язык. «Попадешь в психушку, и тогда у тебя действительно заберут ребенка». Разве смогут родители противостоять бандитам, когда те, вооруженные до зубов, придут за Алей?
Возможно, если бы врач не торопилась так к следующему пациенту, она обратила бы более пристальное внимание на мое состояние. Я не спала уже шесть суток. Об этом я ей сказала. Она отделалась заверением, что я наверняка сплю, иначе я бы сошла с ума.
«Да я же и сошла с ума!» – хотела закричать я – но молчала.
Она должна была заметить мои дрожащие руки, круги под глазами и сами глаза, покрасневшие от бессонницы и слез… Неужели же все молодые мамы выглядят как зомби, а вовсе не как воплощенное счастье?
Она уже намеревалась уходить, как я набралась смелости и прошептала:
– Кажется, у меня послеродовая депрессия.
– Это уже почти норма, – доброжелательно ответила она. – Каждая пятая новоиспеченная мама страдает от послеродовой депрессии. Пейте чаек из мелиссы, а если состояние ухудшится, я дам направление к специалисту. Договорились? Больше спите, пани Кинга, меньше беспокойтесь. Ребенок у вас здоровый. А сколько женщин, чьи дети рождаются с пороками развития или гипоксией мозга? Им бы ваши проблемы…