Он мог и не спрашивать — конечно же я не был готов.
Нас вместе с доктором и Тонанцин вытащили наружу, вывезли в пустыню и выкинули из райдеров на камни долины, где уже были выкопаны три неглубокие могилы. Нас побросали каждого в свою. Остатки воздуха, вырывавшиеся из трещины в шлеме доктора, застывали изморозью на потрескавшемся тетрапропилене.
— Лютер, — прохрипел я из своей могилы. — Тебя ищет мама.
Мой брат не ответил мне. Он ушел в красноватую мглу бесшумной бури, обвалившуюся на равнину у подножия гор, и увел за собой всех остальных. Они все ушли, оставив нас один на один с отцом нашим Марсом. И отец наш в этот день был не в духе.
Я проверил давление в скафандре и выбрался из своей могилы, перебрался в яму к доктору. Тонанцин тоже перепрыгнула к нам. Беззвучная буря тут же накрыла нас.
«Чертов метрополец, — думал я, остервенело заклеивая цианакрилатом разбитый шлем Ликурга. — Тоже мне, доктор хренов нашелся. Ну да, хорошая пуля — надежное средство от любых немощей!»
Я и раньше о метропольских хорошо не думал, а теперь и подавно.
Тем временем Тонанцин натянула над нашей могилой полог из ее теплоизолирующего пончо — лист тонкой немнущейся фольги. По фольге тут же замолотили невидимые песчинки. Ну, значит, замерзнем не сразу, а только к утру, когда под минус сотню стуканет.
Три человека в покое излучают чуть больше тысячи килоджоулей в час. Так, теплопотери фольги и стенок окопа… Нет, не хватает. К утру точно околеем.
В этот момент мой скин-скафандр окончательно сдох и перестал нагнетать снаружи углекислый газ, где в озонидовом патроне из него выделялся кислород, который примешивался к стандартной воздушной смеси. Счет моей жизни пошел на минуты.
— Есть идеи? — спросил я Тонанцин, глядя, как падает уровень кислорода у меня под скином.
— Молись, — серьезно ответила она.
— Времени нет, — буркнул я, разбирая барахло из своего пояса. Кости, гайки, провода, ага, вот! Я вытащил из пояса слипшуюся горсть серых кристаллов, пересыпанных черной технопылью.
Любой марсианин продержится в Дичи голым хотя бы пару часов. Но больше? Я знаю один способ, но этот способ не для меня.
— Что это? — спросила Тонанцин, осветив мою красную руку налобным фонариком.
— Это способ продержаться до утра, — буркнул я. — Амнезия рудничных операторов. Смесь нитратных солей со стенок шахт и техносмазки рудных роботов.
Сразу вспомнилось расследование, которое мы проводили с «Бродячим анатомическим цирком Барсума» в соляных рудниках южной Сидонии, когда меня сорвали с места новостью о пропаже Лютера. Ребята уже сталкивались со случаями амнезии среди шахтеров, хотя чаще находили вымороженные штреки с мертвыми операторами.