А я коллекционировал разные страшилки и легенды, обрабатывая их под свои нужды. Вместе мы собрали это воедино, провели пару анализов и поняли, в чем же причина. Там же, в шахтерском поселке, нашли женщину, потерявшую ребенка родами и желавшую забыть последний год.
Первый опыт был неудачным — она забыла лишь полтора месяца и очнулась через час, уверенная, что она беременна, — а вместо этого обнаружившая пустой живот и кучу мужиков вокруг. Мы еле справились с ней вшестером — но со второго раза все удалось, она очнулась на следующий день, забыв ровно тот срок, какой и хотела.
— Надо же, — проговорила Тонанцин, глядя на смесь в моей ладони. — Не думала, что увижу ее. Я была уверена, что это городская легенда.
— Эта легенда — чистая правда, — заверил я ее. — Она обеспечит отличную экономичную кататонию на десять часов, минимум трат воздуха и калорий. Ну и спалит все твои воспоминания за последний год примерно.
— Сложный выбор, — прищурилась Тонанцин.
— Способ выжить. Только тут две дозы, — добавил я. — Это тебе и доктору.
— А ты?
— А я пойду выбью дерьмо из одного глупого пацана, который много о себе возомнил.
— Я не собираюсь ничего забывать. Я уже три года потеряла на поиски Великого Духа и откатываться назад, когда я так близко, не собираюсь, — покачала головой Тонанцин.
— Ну и дура, — ответил я. — Умрешь ни за что ни про что.
— Умирать я тоже не собираюсь, — отрезала Тонанцин. — Доктор до утра без шлема продержится? Как принимают эту дурь?
Я отключил шлем от скафандра доктора, снял его.
— Подними ему веки.
Я, тщательно отмерив, засыпал слизистую глаз доктора пылью, мгновенно растворявшейся на поверхности роговицы. Через пару секунд доктора парализовало, он выпрямился в своей могилке, вытянувшись во весь рост, и принял характерную «позу мумии»: одна рука вдоль тела, вторая согнута в локте и лежит поперек живота.
— Ну, вот и все, — прошептал я, глубоко вздохнул и снял свой шлем. Губы обожгло ледяным холодом. Пятьдесят лет терраформирования дали лишь четверть от земного давления в этой самой глубокой на планете впадине, но я уже не свалюсь без сознания немедленно. Отдал свой шлем Тонанцин — она его надела доктору на голову, чтобы не замерз, а я нацепил шлем доктора и заклеил шейный клапан. Из шлема травило, но вентилятор на затылке исправно нагнетал давление внутрь.
Дергая конечностями, я вылез из своего теплого скафандра в ледяную утробу могилы, распорол добытым из пояса острым куском обсидиана термослой скафандра и начал размазывать хлынувшую из отверстия красную вязкую жидкость по телу.