— Заручусь с тобой, если первой женой возьмешь, — послышался из-за дерева голос Анфисы. — А вторую не раньше чем через год.
— Обещаю, — хрипло ответил Ефим. Аля шагнула вперед, пару секунд смотрела, как они целуются — не в щеку, а по-настоящему. Глаза у Ефима были закрыты, потом он их открыл и Алю увидел, вздрогнул, отодвинулся от Анфисы.
— Чудная ночь, — светским тоном сказала Аля, надеясь, что голос не дрожит. Повернулась и побежала со всех ног, сердце так стучало, что непонятно было, бежит ли за нею Ефим или так и стоят с Анфисой у дерева и смеются. Остановилась у кромки воды, тяжело дыша. Никто за ней не гнался. Слезы из глаз брызнули — Игрек как знал, что ее что-то расстроит, иногда казалось, что дар у него от Иисуса, как у старинных блаженных.
Вода плеснула невдалеке, в красноватом ночном свете Карлика из моря вышла одна из матушек — в теле длинном и гибком, с мощными плавниками, двумя щупальцами по бокам и двумя короткими ногами в задней части. Опираясь на них и на щупальца, матушка двигалась с неожиданной грацией. Есения присматривала за порядком, Сусанна не любила воду и по своей воле бы не полезла в море ночью, значит, — Павлина.
— Матушка Павлина. — Аля поклонилась, двинулась навстречу. — Мне не спится.
— Немудрено, — отозвалась Павлина, повернула окуляры на Алю, замолчала. На внешнем экране при этом лицо было спокойное, приветливое, будто вот-вот матушка спросит, как день прошел и отчего глаза красные. Но Аля чувствовала, как к ней протянулась ниточка, дрожащая от тревоги.
— Запоминай код убежища, — сказала матушка невпопад, показала цифры на экране. — Повтори.
Аля повторила. Потом еще раз. Потом повторила последовательность задраивания люков. Потом — коды доступа в систему. Потом — самый страшный код, канала связи с отцом Яромиром на орбите.
— Матушка, зачем мне все это? Почему?
— По кочану, — сказала Павлина, и сквозь электронную бодрость Але послышалась усталость. — И по капусте. Завтра открываем ворота.
— Разве это не радостно, матушка? Разве там, во Второй Домме, не такие, как мы, не часть нашей церкви, так же живущие по Писанию и догмам Иисуса? И, в конце концов, разве вы не связываетесь каждую неделю по радио? Батюшка Алексей спокоен и радостен, а ты… вон девятилетки в моем классе тоже переживают, что на них напрыгнут оборотни с клыками…
— Клыки — это не страшно, — сказала Павлина, внимательно наблюдая за точкой в небе, черной на темно-сером. — Страшно то, как люди могут лгать. И как ложь меняет реальность.
— Что это? — спросила Аля, прищуриваясь. — Птица? Кто-то из воронов?