— С какой это другой? — ожесточенно выкрикнул Васко.
— С их стороны. Они ведь нас ждали. Боялись, что не доберемся, боялись посылать сигналы, чтобы мы не догадались, как обстоят дела. Сотню с лишним лет учили друг друга, поддерживали. Будь они людьми, я бы сказал — горы свернули. Потом еще сорок лет ждали. Для того чтобы мы сейчас развернулись и бросили их?
— С тобой все в порядке? — спросил Франсуа заботливо. — Они же искусственные. Какая разница им, сколько ждать? У них впереди вечность, у каждого. А у нас ее нет, у нас лишь жалкая надежда оказаться на старости лет дома.
— Ты прав, — ответил Антон тоскливо. — Прав. Только я — остаюсь.
— Что-о?
— Я сказал, что остаюсь с ними. Возможно, сумею быть им полезен.
— И что, бросишь нас? — с ужасом в голосе спросил Франсуа.
Антон не ответил.
* * *
Местное светило медленно заплывало за горизонт. Антон, опершись на ограждение крыльца, ловил последние лучи веками зажмуренных глаз. Дом был большой, слишком большой для двоих. Они жили в нем с Франсуа, который вернулся на Харизму через полгода — после того, как на выходе из очередного тоннеля застрелился Васко. Франсуа не упрекал Антона, он после возвращения скупо расставался со словами. Со временем он отошел, завел себе несколько железных подружек и казался довольным жизнью.
Сейчас Франсуа не было, он присматривал за закладкой молибденовой шахты в двух сотнях километров к северу.
— Антон!
Антон обернулся. Сола стояла в пяти шагах.
— Что тебе? — устало спросил он.
— Ничего. Мне жалко тебя, Антон.
Сола многому научилась за последние пять лет и научила других. Переживать, злиться, отчаиваться, скорбеть — почти всему, что умели Антон с Франсуа. Не дались обитателям Харизмы только привязанность и вражда: все они относились друг к другу одинаково ровно, с прохладным дружелюбием.
— Самому главному вы так и не выучились, — проговорил Антон задумчиво. — А мы не смогли научить.
Заставить себя относиться к Соле как к женщине он так и не сумел.
— Вы не виноваты, — сказала Сола поспешно. — Это наша вина, моя. Но мы работаем над этим, ты не думай. Может быть, через год. Или через два я стану совсем похожа на женщину. Ты не отличишь. Я…
— Да, конечно. — Антон кивнул и пошел в дом.
Объяснять Соле, что быть похожей на женщину для любви мало, он не стал. Про физиологию и влечение тоже.
— Будем надеяться, — тихо обронил Антон, обернувшись на пороге.
Растолковывать Соле, что значит «надеяться», он не стал также. Впрочем, она, наверное, знала это сама.