Но кто — она? Неужели Ева Марса? Это хрупкое дитя напало на семижильного, привыкшего к тяжелой работе Маттео?
От крайнего изумления я выронил склянку, и она грохнулась на пол, заставив нас вздрогнуть.
— Кто это сделал, брат? — спросил Аллоизий, наклонившись к уцелевшему уху Маттео. Его голос был обманчиво мягок, я же видел, что экзорцист готов взорваться от бушующего внутри праведного гнева.
— Не знаю, — простонал Маттео. — Дьяволица: крылья демона, тело шлюхи, когти и клыки зверя. Она летает, как пушинка. Ни шороха, ни свиста.
— И не оставляет следов, — добавил Аллоизий задумчиво. — Только мертвецов.
— Я понимаю, что это похоже на бред, но клянусь, что все так и было, — проговорил Маттео, он наконец расслабился и перестал метаться на койке.
Аллоизий посмотрел на меня. В его выпученных глазах читалось сомнение.
— Все равно не сходится, — заявил он мне.
— Я не вру, Аллоизий. — Маттео поймал экзорциста за запястье.
— Мы тебе верим, брат. Отдохни. Ты поправишься, все будет хорошо! — Он вновь перевел взгляд на меня. — Придется опять раскапывать могилы. Нужно проверить, погиб ли кто-то из братьев из-за демона Маттео.
— Нет-нет! — всполошился раненый. — Не оставляйте меня! Аллоизий! Овощ! А если она опять придет за мной? Я не смогу отбиться во второй раз!
Аллоизий принялся проверять содержимое ящиков с медикаментами. Его длинные руки так и мелькали, а борода развевалась.
— Никто тебя не оставит, — приговаривал он. — Мы будем дежурить у твоей постели. Сначала Франциск, а потом — я. Не переживай и постарайся отдохнуть… Франциск, быстро шприц!
— Ох… — простонал Маттео. — Иисусе, как болит-то! — Похоже, он только сейчас это осознал.
Экзорцист наконец нашел нужную ампулу. Хрустнуло стекло, игла шприца погрузилась в препарат.
— Сейчас станет легче, — пообещал Аллоизий и сделал Маттео инъекцию через ткань рясы.
— Давайте помолимся вместе, — предложил я, переводя взгляд с экзорциста на Маттео и обратно.
— А что? Хорошая мысль! — Аллоизий отложил шприц.
«Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae…» — начали мы втроем. Мы специально произносили молитву неторопливо, чтобы Маттео поспевал за нами. Через полминуты речь раненого замедлилась еще заметнее, а голос стал совсем тихим и неразборчивым. Маттео начал путать слова, потом запнулся… и уснул. Мы с Аллоизием закончили молитву под его ровное дыхание. Экзорцист знаком велел мне выйти.
Мы заперли лазарет снаружи, не забыли опустить на единственное окно дюралюминиевый ставень. Пусть Маттео будет спокоен: никто не сможет забраться внутрь, пока мы не вернемся.