— Ну, как? — поинтересовалась Агнесса.
— Мило, — ответила профессорша. — Вот только не поняла, где основная деталь.
— Ты про курьи ножки?
— Да.
Погонщица драконов посмотрела на Крампия, и тот достал из ящика две внушительного размера высокие ласты в форме куриных лап. Агнесса покрутила их в руках и нацепила на ноги.
— У нас с Крампием появилась гениальная идея сделать избушку подвижным реквизитом, — начала объяснения погонщица драконов. — Баба-яга надевает на ноги ласты, а на плечи — саму избу, и может спокойно ходить по сцене.
После этих слов Агнесса зашла внутрь домика и приподняла его.
— Видите, как эффектно? — погонщица драконов сделала несколько шагов, чтобы продемонстрировать подвижный реквизит в действии.
Киприс наблюдала за ожившей избушкой насторожено.
— Что же, я так и буду весь спектакль с избой на спине таскаться? Получается, меня и видно не будет, только лапы.
— Почему только лапы? — возразила Агнесса. — Когда нужно будет сказать какую-то реплику, можно высунуть голову из окна. Вот так, — после этой фразы лицо погонщицы драконов показалась в оконном проёме. — Зато представь, как зрители выпадут в осадок, когда после моих слов: «Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом», — избушка возьмёт да и выполнит команду.
— Что-то в этом, конечно, есть, — Киприс колебалась. — Но трагизма мало.
— Зато экшена много, — парировала Агнесса. — Мои крылья по сравнению с твоей избой — детский лепет.
Последний аргумент стал решающим. Киприс сразу зауважала свой подвижный реквизит.
— Ладно, вылазь, — скомандовала она, — сломаешь ещё что-нибудь раньше времени.
Как не торопились девушки, но устроить генеральный прогон не получилось. Времени оставалось ровно на то, чтобы переодеться и наложить грим. Первые зрители уже начали заполнять поляну.
Глаша, Зурим и Сапфира стояли на сцене в ожидании, когда откроется занавес, готовые начать спектакль. Ну, как готовые? Мулатка ни на одной репетиции не присутствовала. Справится ли с ролью, было большим вопросом. Её флегматичный темперамент и так не очень-то подходил к образу злобной мачехи, а если она ещё и слова забудет — это получится уже не спектакль, а цирк. Надеяться, что Сапфиру спасут импровизации, не приходилось. Даже если она на них способна, вряд ли они будут адекватными, учитывая её патологическую любовь во всё вкладывать скрытый смысл. Оставалось сказать спасибо, что хоть подружку свою двухголовую на сцену не притащила. У Глаши и без змеи волнение зашкаливало. Ни перед одним конкурсом она так не нервничала. Спрашивается, почему сегодня приходится бороться с волнами дрожи, которые накатывают одна за другой? Боязнь сцены? Глупости! Вообще-то, у Глафиры имелся успешный актёрский опыт. Однажды ей уже доводилось искупаться в лучах славы.