– Всё будет хорошо, не волнуйся.
Девочка пискнула, почувствовав укол.
– Ну-ну, тш-ш, – ласково, будто ребёнку, сказала врач.
Потом Девочка двадцать минут лежала на диванчике, чтобы опять не грохнуться в обморок уже за дверью.
– Звони, если что, – сказала Любимая-врач.
Были, конечно, и таблетки, и полоскания. Боль прошла, но состояние зуба требовало наблюдения. Пришлось ещё пару раз посетить кабинет. При медсестре Любимая-врач была сдержанной, а когда Девочка по сложившемуся обычаю принесла коробку конфет, она усмехнулась. Девочка вернулась на работу, а в обеденный перерыв получила со знакомого номера SMS:
«Я зайду вечером, ты не против? Надо поговорить».
«Хорошо», – ответила Девочка.
Любимая-врач пришла с теми самыми конфетами. Девочка заварила чай.
– Тебе нельзя сладкое, – сказала гостья, забрала у Девочки конфету и поцеловала, чувственно проникая в рот, который сама отремонтировала.
Они стояли у приоткрытого окна: Любимая обнимала Девочку за талию, прижимая к себе, а та закинула руки ей на шею мягким кольцом.
– Наверно, это расставание было ошибкой. – Губы Любимой шевелились около уха Девочки, приглушённый полушёпот обдавал мурашками. – Мне не хватает тебя. Очень. Всех твоих бзиков, голоса твоего, запаха волос. Того, как ты пищишь в постели. Записочек твоих. Прости меня, малыш.
«А я, наверно, просто дура и тряпка, – хотелось ответить Девочке. – Никакой гордости».
Они стояли у окна и слушали вечер.
4. Чернослив
«Быть или не быть? Простить или не простить? Принять или не принять?» – с гамлетовским драматизмом и трагизмом размышляла Одна Девочка. Любимая предлагала вернуть всё былое, и от серьёзности этого шага Девочка даже приуныла, запарилась и загрузилась. Сердце пело:
– Позвони мне, позвони!
А гордость надменно вещала:
– Может, ты забыла меня?
А пока Девочка металась между ними, нервы её звенели и пели, как струны арфы, и организм, оценив ситуацию, решил, что он находится в состоянии стресса. А кишечник на этой нервной почве психанул и объявил:
– А вот фигушки вам всем! Забастовка. Даёшь дискомфорт! Даёшь брожение, боль и тяжесть каждому сантиметру кишечной трубки!
Как Девочка ни пыталась урезонить бунтующее нутро, оно – ни в какую. Слабительное она принимать не решилась, зато купила пакетик чернослива. Небольшой такой, граммов на сто пятьдесят. Сухофрукт был отборнейший: крупный, мягкий и нежный, кисловато-сладкий, очень вкусный! Ну, и вечером, под не обременяющую извилины романтическую комедию, Девочка не заметила, как за один присест вточила весь пакет.
– Хм, – задумалась она. – Не многовато ли? Ну ладно, завтра выходной. Если что-нибудь случится, не страшно.