Ну, спасибо! Сравнение с участковым в данном контексте вовсе не обижает, а, наоборот, воодушевляет. Особенно после вот этих строк: «Картина складывается прелюбопытнейшая — в стиле гиперреализма. Вылезает вся неописуемая уникальная пошлость нашей жизни, и книгу вдруг становится читать по-настоящему интересно».
И далее. «Хотя Зенькович пишет о своих „героях“ — по крайней мере, советского периода, — что „они не были наемными киллерами в современном понимании этого слова, а были романтиками“, мы можем вычитать прямо противоположное: за весь период тотального угнетения русских граждан русским же начальством сопротивление тирании выливалось лишь в полубредовые акции отдельных студентов и рабочих-неврастеников. Русское же начальство гибло исключительно от старости, пьянства и несварения желудка (или в желудке). Либо от себе подобных».
Метко замечено. «А в чем действительно проявилась „народная инициатива“, так это в несчетном количестве попыток раздолбать стеклянный гроб основателя советского государства, хотя уж гроб-то никому помешать не мог». И с этим трудно поспорить.
«Читая Зеньковича, который, конечно же, и думать не думал сочинять нечто глобальное и фантасмагорическое, мы получаем еще одно подтверждение нашей „особости“ — пусть даже в области покушений.
Действительно, промышленность в руинах, задерживают зарплату, очередной лидер обманывает — что ж, мы берем молоток и — хрясь! — труп Ильича по затылку. Смешно!»
Действительно, смешно. Такая уж у нас, наверное, ментальность. И ничего тут не попишешь. «Из фактов, скрупулезно собранных автором, сама собой предстает метафора российского модернизационного проекта: она в хронической разведенности (это слово выделено курсивом) пассионарности со здравым смыслом. В России ежели ты умный, то не пассионарий, а если пассионарий, то психопат со справкой». А вот здесь, безусловно, остроумно.
А вот вопрос на засыпку. «Отдельная проблема: можно ли Зеньковичу верить?» И здесь же ответ в форме вопроса: «Но в таком случае следовало бы спросить: какие существуют возможности для проверки?»
И далее: «Когда Зенькович перечисляет загадки новейшей истории: мотивы борьбы Никиты Сергеевича с мертвым Сталиным, подоплека происходящего в Беловежской Пуще, ничем не мотивированный взлет Горбачева, интрига вокруг версии № 1 Глеба Павловского — ответ очевиден.
Проверить историческую истину можно только одним способом — быть внутри истории, а не ее исследователем, наблюдателем.
Быть Хрущевым, Горбачевым, Глебом Павловским. В противном случае — останется читать Зеньковича, что, в общем-то, совсем неплохо».