— Дели, ты не хочешь идти? — удивился Максимилиан. — У меня уже ноги не идут от голода.
— Извини, я опять задумалась, — ответила она, и они вошли в маленькие узкие двери, возле которых стояли две китаянки в шелковых халатах; они низко поклонились вошедшим. К ним сразу же подбежал официант в длинной белой рубахе с тоненькой косичкой за плечами; его рубаха чем-то напоминала одежду Омара, только на ней было гораздо больше пуговиц.
Китаец быстро и суетливо кланялся, говоря со страшным акцентом.
— Холосо, господина, проходите, господина, кабинета господина? Кокаина, господина? — И при каждом вопросе поклон.
— Да-да, можно кабинет, — сказал Максимилиан.
— Все понимая, господина. Господина, не надо? — Китаец показал на словно из-под земли появившихся четырех молоденьких китаянок в европейских открытых платьях.
Максимилиан отрицательно помахал рукой и взглянул на Дели.
Дели сделала вид, что ничего не поняла, опустила глаза. Они прошли в небольшой кабинет с круглым столом, широкой кушеткой, возле кушетки стоял маленький шестигранный столик, на котором возвышался кальян и кадильница для благовоний, из которой тоненькой струйкой тянулся пряный, сладковатый дымок.
Где-то в большом темном зале заунывно играла китайскую мелодию флейта в сопровождении барабанов и колокольчиков. Музыка заглушала разговоры немногочисленных посетителей; Дели никогда не слышала такой странной и тягучей мелодии; даже когда на пароходе был A-Ли, она слышала, как он напевал лишь европейские мелодии; а сейчас эта музыка странно ее волновала и будоражила своей вязкой, тягучей напевной сладостью.
Максимилиан заказал что-то, но Дели не интересовалась, что именно, так как совершенно не разбиралась в китайской кухне. Единственно, она категорически отказалась есть каких-то насекомых, поджаренных с луком и залитых грибным соусом, что ей с улыбкой предложил Максимилиан, вычитав в меню. Дели также отказалась от рисовой водки, и вообще от спиртных напитков. А Максимилиан, услышав от официанта, что английского пива нет, немного расстроился и решил заказать французское шампанское, а себе немного виски.
Когда шампанское было разлито не слишком умелой рукой китайца, Максимилиан попросил официанта удалиться и, подняв бокал, слегка сощурившись, проворковал нежным хрипловато-бархатистым голосом:
— За мою невесту… За мою жену… будущую.
Дели мгновенно покраснела и ответила, подняв бокал:
— За моего мужа.
Она немного отпила и поставила бокал на стол, увидев, что сейчас Максимилиан снова полезет целоваться, но он лишь приблизил лицо так, что его длинноватый нос чуть коснулся ее щеки, и прошептал: