— Курорт? Это же восхитительно, я тоже давно мечтал побывать на курорте, нельзя же все время работать, как бы в упряжке!
Максимилиан снова прикрыл трубку и сказал:
— Берт, боюсь, что тебе незачем ехать, тебе будет слишком скучно с нами, или ты не хочешь оставить нас с Филадельфией вдвоем? Может быть, мне одному отправиться на курорт, а вы здесь останетесь с Дели? — усмехнулся он.
Дели улыбнулась и покачала головой.
— Уверяю вас, что мы вам на курорте ничуть не помешаем. Салли давно мечтает о том, чтобы мы с ней где-нибудь уединились на лоне природы, покинули этот жуткий Мельбурн и хотя бы на недельку остались вдвоем, — сказал Берт и прищурился, глядя то на Дели, то на Максимилиана.
Максимилиан все разговаривал по телефону, качая головой; он взглянул на Берта и пожал плечами, а Дели опустила глаза и поправила подол своего платья. Максимилиан снова прикрыл трубку и спросил:
— Салли, это что-то новенькое?
— Нет, это нечто старенькое, но молоденькое, — засмеялся Берт.
Дели страшно захотелось выбежать из гостиной, но она сидела по-прежнему в кресле, лишь бросила на него уничтожающий взгляд.
— Так что, Макс, мы не помешаем с Салли твоему выздоровлению?
— Нет-нет… Нет, это не вам, — сказал в трубку Максимилиан. — Да, значит, все как договорились, после отдыха я снова с вами созвонюсь, всего хорошего. — И он положил трубку. — Нет-нет, думаю, ничуть не помешаете. Ох этот любвеобильный Берт! — Максимилиан взглянул на Дели и, увидев ее порозовевшие щеки, спросил: — Что с тобой, может быть, ты не здорова? У тебя такой румянец на щеках, не совсем здоровый. Или ты не хочешь присутствия этой назойливой пары, этой неизвестной Салли? — спросил Макс, подходя к Дели и проводя пальцем по ее пылающей щеке.
— Кажется, у меня температура, видимо, я немного промокла под дождем, — забормотала Дели. — Но это пустяки, я думаю, надо выпить чего-нибудь горячего — и все сразу же пройдет.
— Смотри, дорогая, еще не хватало, чтобы ты заболела, Берт с нами двоими просто не справится. Так что ты скажешь, берем их с собой?
Дели бросила на Берта короткий взгляд и холодно ответила:
— Нет.
— Но почему, Филадельфия?
— Я не люблю, когда меняют женщин, словно… словно бархатные пиджаки.
— Ого! Да это уже похоже на ревность, Максимилиан! — воскликнул Берт.
— Ничуть. Просто мне кажется, вы слишком свободный… художник.
— Салли, — можно сказать, моя первая любовь, все возвращается на круги своя. Ну если вы не хотите, чтобы я с Салли немножечко отдохнул… То я все равно поеду, вы же не сможете мне запретить поселиться в соседнем отеле или в соседнем номере, правда, Максимилиан?