— Ничего. Но я против смешения рас, — сказал Бренни — простодушный и прямой, весь в отца, в Брентона, а Алекс — не поймешь в кого. В деда, как говорила Дели Алексу еще в раннем детстве, глядя, как тот старательно собирает бабочек и жуков и приносит их матери показать. Алекс, как и его дед, тоже собирался стать врачом. Видимо, в силу своей врожденной внимательности натуралиста Алекс сразу же почувствовал, что с продажей баржи происходит что-то не то. Услышав, как Дели предложила им сходить по делам, Алекс понял, что можно ожидать в скором будущем всего.
— Вот бы мне такую! — толкнул локтем в бок Бренни Алекса, показав на полную загорелую девушку, круглое лицо которой было все в веснушках. Бренни засмеялся. Но Алекс не поддержал смех, а совершенно серьезно сказал:
— Так догони, сделай ей предложение.
— Не-ет, я женюсь не скоро, — протянул Бренни.
— Да, кажется, наша мать скорее тебя выйдет замуж, — сказал Алекс задумчиво.
Бренни остановился и удивленно посмотрел на брата:
— С чего ты взял?
— А ты сам не видел этого мистера Джойса?
— Да? Он мне сразу не понравился, — нахмурился Бренни. — Что-то мне не нравится эта затея… Может быть, ты ошибаешься?
— Хочу надеяться. Он мне тоже как-то не по душе. Надменно себя держит. Видимо, очень богатый…
— Все они такие — помми[3]. Чувствуют себя в Австралии хозяевами! А, пусть делает, что хочет! Пусть мы потеряли на продаже баржи, но вдруг приобретем нечто большее, если она выйдет замуж за очень богатого помми, хотя я их терпеть не могу!
— Да… — задумчиво протянул Алекс, — только вчера отца похоронили.
— Да-а. Вот именно, — согласился Бренни, почесав затылок и покачав головой.
Дели вошла в большую комнату роскошного номера, где остановился Максимилиан, и замерла. Нет, не от великолепия, которое окружало ее. Под потолком висела большая бронзовая люстра с хрустальными абажурами, на стенах, обитых шелком, висели копии картин ее любимых импрессионистов, пол устилал огромный толстый ковер во всю комнату. Посреди ковра стоял накрытый стол, и на нем Дели увидела те цветы, которые в холле пронесли мимо нее: розы, а рядом, на столике с ведерком с шампанским, букет цинний — и эти цветы поразили ее более всего. Как давно ей никто не дарил цветов! Даже Адам. Она не помнила, чтобы Адам дарил ей цветы…
Возле стола вытянулся официант в белых перчатках. «Надо же, в нашей глуши — и белые перчатки, — отметила Дели с иронией, — просто Букингемский дворец, а не заштатный отель австралийской провинции».
Она подошла к столу, официант быстро отодвинул стул, и Дели села, не зная, куда ей деть свои крупные, излишне загорелые руки.