— Мистер Джойс, вы сама любезность, но нам действительно пора. Еще раз благодарю вас за все, желаю всего наилучшего, — быстро заговорила Дели, пятясь к дверям. — А завтра вы…
— Да, завтра, как и договорились, я непременно подъеду. — Он взял руку Дели, в которой была зажата роза, и поднес к своим губам. Она вновь ощутила теплоту его губ, но теперь чувства ожога не было. Он чуть больше, чем требовало приличие, задержал ее руку в своей. Потом улыбнулся Бренни, обменялся с ним рукопожатием, пожал руку Алексу.
Дели быстро вышла из номера, а за ней, распрощавшись с Максимилианом Джойсом, шли Алекс и Бренни.
Ближе к вечеру на небе неизвестно откуда появились тучи, багряные от лучей закатного солнца. Тучи висели так низко, что, казалось, цеплялись за вершины эвкалиптов. Ветра почти не было, стояла все такая же жара. Даже когда тучи пролились легким и мелким дождем, который был таким теплым, словно парное молоко брызнуло с неба, даже после этого прохладней стало ненамного.
Омар перенес стол с палубы в маленькую и тесную кают-компанию, в которой негде было повернуться из-за стола. Но тем не менее и Дели, и все ее дети, и даже Омар втиснулись в кают-компанию, убрав из нее диваны и лишние стулья; и даже осталось немного места для танцев, если бы кто решил вечером потанцевать почти на одном месте в честь, нет, не похорон отца, в честь того, что баржа продана, появились кое-какие деньги и можно без страха думать о будущем.
Гордон весь день бродил по берегу реки, пришел промокший и сердитый. Он злился на самого себя, что не взял зонт, и теперь опасался за свои рисунки, сделанные акварелью. Он стал листать альбом, в котором делал наброски, и увидел то, чего опасался, — краски расплылись, все промокло. Все было испорчено, превратившись в многоцветные радужные пятна. Гордон, не долго думая, все свои этюды выбросил за борт, решив, что больше никогда не будет заниматься живописью — ни к чему это! Да и не хочет он быть художником. То, что он хотел в последнее время, — это читать книжки и ничего больше не делать. Но книги его интересовали совершенно определенные: биографии великих полководцев.
Он когда-то залпом проглотил несколько книжек о Наполеоне, и с тех пор в нем подспудно зрела эта страсть, этот интерес к подвигам полководцев всех времен. Потом он прочел биографию Нельсона и герцога Веллингтона и был потрясен их жизнью, отданной борьбе и подвигам.
«Больше никогда в жизни не возьмусь за кисть!» — думал Гордон, глядя на плывущие по воде белые листы с размытой акварелью, на которые сверху сеялся мелкий дождик.