– Я про аварию. Ты бился головой, – я повышаю голос и срываю с него очки.
Вот оно что. Глаза. И опять же, полная противоположность. Яркие темно-зеленые глаза с очень длинными ресницами принадлежали, словно восьмидесятилетнему старику. Я абсолютно уверена, что раньше они излучали тепло, радость и жизнь. Но неизвестно, какая болезнь наградила их лопнувшими сосудами, которые превратили белки в кровавую баню. Болезнь или что-то еще сделала их циничными, грустными и какими-то неживыми. Мешки под глазами говорили о бессоннице или ночной работе.
– Бился? Правда? – спрашивает он, щуря глаза от яркого солнца. – И правда, вот псих.
– Почему? – спрашиваю я.
– Потому что, когда только начало дня, попасть в аварию далеко не самый худший случай за день, – он играет бровями, – ну относительно начала дня.
– Тебе нужна помощь? – без доли сарказма произношу я.
– А как ты думаешь, зачем я тут? Уж точно не на хирургический осмотр к ее мужу, – он пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то вымученной.
– Я про твое здоровье, кретин! – я вдруг становлюсь ужасно раздраженной.
– Да нормально все, – говорит он и достает из машины сигареты. – Будешь?
– Еще бы. Это моя первая авария.
– Думаю, внукам об этом не расскажешь, мелковато для истории, но полиции мне бы тоже не хотелось сообщать. И страховой, которой, если по секрету, у меня уже давно нет.
– И кто из нас виноват? – спрашиваю я, жадно затягиваясь.
– Система. Везде виновата гадская система и те, кто ее создал, – он облокачивается на свою машину.
– А люди не виноваты? – спрашиваю я.
– Только те, кто голосует, – он опять тянется в машину и делает громкость магнитолы громче. Из его машины доносится саундтрек к какому-то знакомому фильму, но я не могу вспомнить к какому.
– Надеюсь, ты не из тех, кто во всем винит правительство?
– Я вообще не из каких. Но согласись, поворот идиотский. Я не удивлюсь, если аварии тут постоянно.
– Может быть, – соглашаюсь я и никак не могу отвести взгляда от его глаз.
– Наверное, это неэтично спрашивать у тебя, зачем ты была у доктора Мэйсон? – спрашивает он.
– Как, думаю, и тебя. Давай это останется для нас тайной.
– Я не против, – говорит он, – хотя мне скрывать нечего.
– Не надо, – отвечаю я. Я правда не хочу знать, зачем он тут. – Но все же, что мы будем делать?
– С чем? С аварией? – спрашивает он.
– Да.
– У тебя там что-нибудь сломалось? – он небрежно показывает в сторону моей машины.
– Бампер немного помялся. Но это ничего. Зато подушка раскурочила мне весь руль. И не знаю, что там внутри могло случиться.
– А у меня вроде все о’кей. А может, и нет. Плевать.