Я села в кровати и расстроено поджала губы.
– Это он? Он это сделал?
– Да, – на выдохе выдала и поняла, что сейчас разревусь.
Больше не смогла сдерживать слезы. Бросилась в объятия мамы, крепко прижавшись к ее груди мокрой щекой.
– Господи, Роза… Почему ты молчала? Все это время он издевался над тобой, а ты упрямо молчала?.. Бедная моя девочка. Ну почему? Почему ты не поделилась со мной? – Она обняла меня, подбадривая, провела рукой по спине. – Боже мой, что же теперь делать? Из-за него ты…
Мама вдруг замолчала, а у меня сердце дрогнуло от ее безмолвия.
– Что, мам? – я отстранилась от нее, вытерла слезы.
– Я разговаривала с твоим врачом… – она вновь замолчала.
Собираясь с мыслями, потерла подбородок. Ее губы задрожали, родительница напряженно поджала их.
– Что он сказал?! – не выдержала я. – Говори! Хватит меня жалеть. Я уже не маленькая.
– Он сказал, что ты… скорее всего, больше не сможешь иметь детей. Но это только предварительный диагноз. Чтобы его подтвердить, нужно еще сдать анализы, – тут же спохватилась мама.
Я прикрыла рот ладонью, слезы снова застлали глаза, подбородок задрожал. Мир разлетелся на тысячу острых осколков, больно впившихся в душу, остался лишь один вопрос: «За что?».
Пустота. Пугающая пустота. Будто из груди вырвали сердце. Хотелось умереть. Снова. Но теперь сама убедилась, что тот, кто был на грани смерти, никогда не захочет снова уйти из жизни намеренно. Я непременно справлюсь с этой болью! Нужно собраться, сделать вид, что ничего не было. Выдернуть из сердца непереносимую тоску. Вырвать из памяти и жить дальше.
Однако несносное чувство вины не позволяло забыться. Если бы я не впустила Новикова в дом, все могло сложиться иначе. Я ведь знала, чем заканчивались наши встречи, а уж тем более после той потасовки у дома. Он наставил на Андрея пистолет. Пистолет! Почему я не подумала о последствиях?
Смахнув слезы, снова уставилась в потолок, принялась рассматривать несуществующую мушку. Так и лежала в больничной койке уже третий день, пытаясь похоронить терзающие душу воспоминания. Врач сказал, что не выпустит меня, пока не пройду все обследования после чистки. Ему виднее, мне уже все равно. Пусть хоть на части разрежут и продадут на черном рынке.
С того момента, как узнала о выкидыше, я начала страдать от бессонницы, и почти ничего не ела – кусок в горло не лез. Ночами рыдала в подушку, оплакивая дальнейшую жизнь. Безумно хотелось домой. Здесь вряд ли удастся убежать от случившегося, когда все напоминает о моем не родившемся малыше… Больно, страшно и одиноко. Я попросила маму принести мне завтра телефон, чтобы я могла позвонить Люде. Что она и сделала.