Лала-Шахина сил было явно недостаточно, чтобы отразить натиск одетых в железо лошадей и ратников короля Вукашина. К тому же в те времена на Балканах ходили легенды о храбрости и силе сербских воинов. Уже одно это приводило в панику их врагов. К могучим стенам Эдирне начали стекаться массы турецких крестьян и помещиков-спахиев, покинувших свои дома перед лавиной сербских ратников. Лала-Шахин, дабы беженцы не нарушали установленный порядок вне крепости, велел впускать всех. К тому же люди приходили не с пустыми руками, они несли с собой массу продуктов, что имело большое значение, если бы сербы дошли до столицы и осадили ее. Тут же в Анатолию были посланы гонцы к султану с просьбой немедленно вернуться на Балканы, иначе эти края навсегда могли быть потерянными для него.
А в это время сам Лала-Шахин держал в Эдирне военный совет, на котором присутствовали прославившийся в битвах, неустрашимый полководец Эфренос-бей, византийский потурченец, и Хаджи-Илбеки. Все трое понимали, что встречаться с сербами в открытом бою было бы равносильно самоубийству. Позволить обложить себя в крепости и таким образом дождаться Мурата тоже было неприемлемо, ибо еще неизвестно, когда гонцы найдут султана и через какое время он вернется.
— Единственным нашим союзником может стать отсутствие порядка у сербов. Не раз мы их на этом ловили, но они, видимо, так ничему и не научились, — заключил Лала-Шахин.
— Если почтенный беглербег согласится выслушать мое мнение, то я выскажу его. — Эфренос-бей поймал взгляд Лала-Шахина.
— Говори, — согласился тот.
— Залог нашей победы — в неожиданном и стремительном нападении. А подобное нападение лучше всего совершить ночью, когда враг отдыхает и меньше всего ожидает твоего визита.
— Мудрая мысль, — сказал Лала-Шахин. — Но ее лучше всего привести в исполнение тогда, когда враг устроится лагерем, отпустит коней и снимет оружие.
— Мои лазутчики донесли, — подхватил Хаджи-Илбеки, — что сербы направились к Черномену. Я уверен, что именно там, на расстоянии одного перехода до Эдирне, они и устроят лагерь.
— Тогда поступим так, — решительный тон беглербега заставил обоих полководцев напрячь слух, — ты, Хаджи-Илбеки, бери пятьсот самых быстрых конников и скачи на разведку. Но смотри, коли попадешься в руки сербов, я тебе не завидую.
Хаджи-Илбеки понимающе склонил голову и опустил глаза.
— А наш уважаемый Эфренос-бей, — продолжал Лала-Шахин, — с янычарами, лучниками и конниками, в общей численности четыре тысячи душ, двинется по твоему следу. Твоей задачей, Хаджи-Илбеки, будет оповещать уважаемого Эфренос-бея о всех перемещениях неверных. Когда для того наступит благоприятный момент, твои конники вольются в отряд Эфренос-бея и будете действовать вместе под командованием Эфренос-бея.