— Стой, где стоишь, — приказала она.
Рита с удивлением и испугом смотрела на ножницы.
— Вы… вы что?..
— Я сказала, не подходи.
Сердце стучало, как сумасшедшее, и Рита никак не могла понять, стучит оно так сильно от испуга или от осознания того, что на ее глазах умирает человек, а ей не позволяют спасти его. Часы тем временем отсчитали еще тридцать секунд. Четыре с половиной минуты.
— Вы же убьете его!
— Он уже мертв. Мы даем ему время разобраться.
— Вы сумасшедшие!
— Это мы уже слышали.
Пять минут.
— Нужно найти другой способ. Если этот не сработал, мы придумаем что-нибудь другое!
— Мы пытались. Другие способы не работают.
— Тогда чуть позже попробуем еще раз.
— Лучше дать ему время сейчас, чем заставлять снова переживать подобное. Это не в магазин лишний раз сбегать.
Пять с половиной.
Рита в отчаянии снова закусила губу, уже не обращая внимания на привкус крови.
— Вы же врач. Вы понимаете, что его мозг скоро умрет. И тогда бесполезно будет оживлять. Чем это лучше, чем попробовать еще раз? — Она повернулась к Лере. — Лера, он умрет. Окончательно и бесповоротно. Я не смогу его спасти.
— Он напишет, — как заведенная игрушка повторила Лера, но уже не так уверенно, как раньше.
Шесть минут. Теперь стрелка летела вперед по циферблату, словно сбросила с себя тяжкие оковы.
— А если нет? Если не напишет? Сколько еще времени вы будете ждать? Лера, он умрет, ты понимаешь это?!
Лера неуверенно взглянула на Ксению, но та была непоколебима.
Шесть с половиной.
— Еще десять секунд — и я не стану даже пытаться, — выдохнула Рита, наконец в полной мере осознавая, во что ввязалась. Интересно, сколько дают за соучастие в убийстве?
Возможно, что-то такое было в ее голосе, что убедило и Ксению, и Леру в том, что она не шутит.
— Ксения, пожалуйста! — сказала Лера. — Позволь ей…
Та без лишних разговоров поднялась с дивана, уступая Рите место. Она тут же бросилась к Марку, приложила ладони к его вискам, ожидая пробуждения силы. Прошла секунда, две, три — но так ничего и не произошло. Рита не чувствовала в себе ничего особенного. Никакого завязывающегося внутри щекочущего узла из серебристых нитей, никакого покалывания в кончиках пальцев — ничего. Она закусила губу, отстраненно понимая, что вскоре от нее останется только кровавое месиво, оторвала ладони от Марка, потерла их друг от друга и снова приложила к его голове.
Ничего.
«Что ты натворила?! — некстати ожил внутренний голос. — Зачем ты на это согласилась? Ты не бог. Те два раза были случайностью, и ты решила, что можешь воскрешать людей? Ты убийца, Рита! Теперь ты убийца».