— Где ты его надыбал? — говорит оператор.
— Главное, что он много не берет. Цен не знает. Да и торговаться не умеет. Он бы за бесплатно все сделал, да я не такой человек.
— Не, ты не понял. Где мы возьмем героя?
— Кого?
— Ну кого снимать-то будем?
Журналист втягивает голову в плечи:
— А… сейчас найдем.
Оператор останавливается:
— Что значит «найдем»? Мы от балды снимать будем?
— А что не так? — говорит журналист.
— За двадцатку? Без сценария? Да пошел ты. Я говно не снимаю. — Оператор порывается уйти.
Журналист хватает его за рукав.
— Да погоди ты. Есть сценарий.
— Покажи.
— Все есть, — говорит журналист. — И герой щас будет.
Оператор смеется, как бы задыхаясь:
— Так я и знал. Детский сад.
— Я тебе говорю, — не сдается журналист. — Он король монтажа. Освещение, вся эта внешняя дрянь ему не помеха. Он любое ничтожество возвысит до небес. Он — король в этом деле, понимаешь? Я пока один это знаю, но ты мне поверь. У меня нюх. Скоро сам убедишься.
Оператор улыбается, как улыбаются, глядя на идиотов, маленьких детей и забавных животных:
— Короче, иди гуляй. Я не работаю с придурками.
Журналист не сдается. Он не привык сдаваться:
— В общем так. Спонсор есть. Деньги я тебе заплатил. Так что работай.
Оператор тоже не пальцем деланный:
— Ты ничего не заплатил.
— Заплачу.
— Плати сейчас.
— Я тебе заплачу, заплачу, конечно, но сегодня снимаешь ты, а завтра найду другого, раз ты такой.
Оператор молчит. Его молчание красноречивей слов. Журналист тяготится молчанием. Он не любит молчать. Молчание делает его уязвимым. Он достает из кармана купюру и протягивает оператору.
Журналист, тихо-тихо, себе под нос:
— Ничтожество.
2
Здание железнодорожного вокзала своим античным портиком и колоннадой напоминает гигантский склеп. Внутри запах гнилого мрамора, лука и картошки. Перед зданием — площадь, где трамвай делает петлю и возвращается на свой маршрут. По другую сторону площади трамвайное депо. Приезжие, по незнанию, принимают депо за тюрьму, пока железные ворота не отъедут в сторону и оттуда со звоном не выкатится обычный городской трамвай. Две эти массивные глыбы, вокзал и депо, подобно тискам зажимают пространство вокзальной площади, превращают ее в гигантский котел с кишащими личинками на дне. Люди стараются поскорее проскочить это гиблое место. Здесь не задерживаются — пришли и ушли. Только два молодых милиционера не могут уйти. Они на дежурстве. Идут по вокзальной площади и разговаривают. Обоим лет по двадцать.
— Одна баба зашла в туалет и не вышла, — начал первый.
— Ты уже говорил.
— А тебе не кажется это странным?