— Да, хороша, — раздалось над ухом. — Чудная находка, как раз с утра да в воскресный день.
— Доктор? — Криницын обернулся.
Сухопарый судебный врач Павел Романович стоял рядом.
— Да-с, коллега, неаппетитное зрелище. — Доктор бегло глянул на бледного Криницына. — После утреннего кофею да на такие смотрины. Что ж, видимых внешних повреждений нет. Грузите на телегу и в морг, — кивнул он стоящим поодаль мужикам. — Хотел с семьей на пикник выбраться, а тут нате вам, — проворчал доктор, направляясь обратно к своей бричке. — Спешно ничего не обещаю, но к вечеру постараюсь сделать. А сейчас, уж извините, семья ждет. Доктор тоже человек.
Он побрел вверх по пригорку, не дожидаясь ответа.
Криницын снял шляпу, вытер лоб платком и, собравшись наконец с мыслями, подозвал околоточного:
— Послушайте, Севрюгин, нужно установить личность утопленницы.
— Уже сделано-с, — вытянулся околоточный. — Девица Снеткова, Анна Андреевна. Ее только что опознала хозяйка, у которой они с отцом комнаты на лето снимают. Вон стоит, в соломенной шляпе. Дарья Михайловна Гаврилова, вдова купца второй гильдии, собственный дом с мезонином. Часть комнат летом сдает дачникам. Снетковы снимают у нее две комнатки-с с отдельным входом.
— С отцом, говорите? — тяжело вздохнул Криницын. — А где сам родитель? Почему до сих пор не заявил о пропаже дочери? Или он пьет, может быть?
— Никак нет, не пьет. Он чиновником по землемерной части служит, часто в разъездах. На три дня отбыл — со слов хозяйки знаю-с. Вот приедет, так уж приедет. — Околоточный кивнул крупной, похожей на жбан головой. — Единственное чадо утопло. — Он размашисто перекрестился.
— Скажите, Севрюгин, а, к примеру, кузины у этой девицы не было?
— Сей же час выясним. — Околоточный грозно сдвинул брови и двинулся к даме в соломенной шляпе.
— Вот, госпожа Гаврилова, это судебный следователь. А это, господин Криницын, хозяйка ихняя-с. Так что, — повернулся он к вдове, — не было у барышни, что утопла, кузины? А может, тетка какая?
— При мне никого у них не было. — Любопытная особа стрельнула глазами. — Жили вдвоем, тихо, гостей не принимали. Да и с чего им? Жалованье у Андрея Тимофеевича, сразу видно, маленькое, хоть сам человек обходительный. Да и дочка — барышня скромная, все с книжкой. Очень любила стихи читать под яблоней в гамаке, да-с. — Гаврилова с превосходством глянула на толпившихся поодаль зрителей. Любительницу сплетничать распознать в ней было нетрудно. — А о чем молодой девице читать, как не о любви? Было бы у нее приданое — составила бы хорошую партию, а так кто к ней, бедняжке, посватается? Чиновник разве какой, такая же голь, как ее батюшка. Или офицер, но тоже из бедных. Горемычная, одно слово.