«Тут все зависит уже только от удачи, — подумала Машка. — И от меня», — заключила она.
В ту же секунду, неловко оступившись, она с вскриком выскользнула из ослабивших хватку обезьяньих рук красноротого на землю.
— Ой мамочка, нога… как больно, — застонала она и, подняв голову, жалостливо посмотрела на Гориллу.
Тот, пробубнив что-то невнятное себе под нос, наклонился к девушке. Машка больше не думала. Сняв с ноги бархатную Christian Louboutin на тринадцатисантиметровой шпильке, она со всего размаха заехала ею по лицу (если можно было это так назвать) Гориллы. Тот прямо-таки подлетел в воздух и заорал нечеловеческим голосом. Схватившись за лицо, он, как раненый зверь, метался среди деревьев. Потом упал и стал биться в конвульсиях.
Его напарник от неожиданности на несколько мгновений будто прирос к земле. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на своего распластавшегося по мокрой траве подельника. Наконец придя в себя, с диким криком кинулся на Машку. Она попыталась бежать, но поскользнулась на грязной жиже и плюхнулась на живот. Что-то острое больно впилось в щеку. «Только не лицо, только не лицо», — взмолилась про себя Машка.
Крепкая рука схватила ее за горло и стала душить.
«Вот так просто? И все? — подумала Машка, чувствуя, что начинает терять сознание. — Нет, это не наяву. Со мной такое произойти просто не может!»
Откуда-то вдруг появились силы. (Теперь Машка не понаслышке знает, что такое второе дыхание.) Она собрала все свои силы и, резко развернувшись, вцепилась зубами обидчику в живот. Машка потом рассказывала, что на тот момент это было самое доступное место на его теле. Тот просто взвыл от боли, вцепился рукой ей в волосы и безуспешно пытался оторвать от себя. Машка не чувствовала боли. Напротив, она еще сильнее сжала челюсти и почувствовала, как теплая соленая жидкость стекает ей в лифчик, и так уже мокрый от грязи.
Последующие секунды, по словам Машки, стерлись из ее памяти. Она запомнила лишь то, как потом, какое-то время спустя, босая бежала навстречу приближающемуся свету фар. И, будто по волшебству, автомобиль оказалась милицейским патрулем.
Она сидела в теплой машине и пыталась согреться. Со страхом рассматривала свое опухшее от слез и ссадин лицо в зеркале. (И, к счастью, не нашла ни одного серьезного повреждения.)
С тех пор родная русская милиция ей стала очень дорога! (Попробуйте сейчас при Машке покритиковать правоохранительные органы — ей это точно не понравится!)
— Всякое бывает, — говорила она. — Но моя милиция меня действительно сберегла. Это факт! Пусть всего один, зато какой!