Быстро подбежав к хакеру, я вытолкала его к двери. Тот даже не сопротивлялся, только косился странно и размахивал руками. Лишь, когда оказался на пороге, Клаус пришел в себя и проговорил предостерегающе:
– Советую не задерживаться. Мало ли, кто может пастись у дома. Агата на себе убедилась.
Он внимательно посмотрел на меня. Под кожей пробежали мурашки, стоило больших усилий сделать глупое лицо с примесью скорби, и сказать:
– Убедилась. Очень убедилась. Хорошо, что ничего не видела, а то еще прибили бы. Ты иди, Фил, иди. Принеси курицу. Жареную. Или не жареную, сами пожарим. Я же огонь, в конце концов. И пирог. Пирог тоже неси. Есть хочется.
– Курицу? – неуверенно переспросил Фил.
– Да-да. Большую такую, огромную. Но без лап. Из них только суп жиденький варить. Я стряпуха не очень, но мясо пожарю, это точно.
Краем глаза видела, как подозрительно смотрит Клаус. Пальцы правой руки спрятаны в кармане, судя по лицу Фила, там что-то очень неприятное.
Снова улыбнувшись, как деревенская простушка, наконец, вытолкала хакера на ступеньки. Когда оборачивалась через левое плечо, специально, чтобы Клаус не видел лица, быстро шепнула:
– Не говори ему, что знаешь. Веди себя как обычно. Молчи.
Фил хотел что-то спросить, но я проговорила громко, затворяя дверь:
– Да не надо приправу. Какая приправа может быть в Подмире? Все равно они мне на одно лицо, что куркума, что кари…
Потом широко улыбнулась, едва сдерживая трепет в груди, который грозит обернуться пламенем, раскаляющим кожу, и прошагала обратно к дивану.
Клаус все еще испытующе смотрит то на меня, то на Лодина. Когда приблизилась, ветер сделал такое же простоватое выражение лица, какое изо всех сил изображаю я, и сказал:
– Вообще-то, она дело говорит.
– Что? – не понял Клаус, сильнее сжимая пальцы в кармане.
Лодин почесал лоб и отшагнув, кувыркнулся через спинку дивана.
– Поесть не мешает, – пояснил он.
Клаус еще пару секунд наблюдал, как я обхожу диван с другой стороны, потом немного расслабился, пальцы выскользнули из кармана, плечи опустились.
– Мяса, или что там едят стихии в период странствий по мирам, действительно нет, – произнес он нехотя. – Могу предложить яблоки, сельдерей и что найдете в холодильнике.
Лодин даже высунулся из-за спинки дивана.
– Ты что из этих? – спросил он, подняв брови.
Клаус снова насторожился.
– Из каких?
– Ну, – стал пояснять ветер, укладываясь обратно на диван, – знаешь, всякие, зверей не едят, молоко не пьют, яиц не жарят. Не помню, как называются… Агата, как их там?
В голове роятся мысли, даже отдаленно не похожие на еду, мелькают образы Дайны и Гленны, в носу застыл аромат цветка вечности. Но больше всего больно от осознания, что Клаус обманщик, красивый, притягательный, как бриллиант в дорогой оправе, обманщик.