— В чем дело, Дэвид? — спросила маркиза. — Если это каким-то образом касается той женщины, то я хочу знать все.
В комнате повисла такая напряженная тишина, что все застыли, боясь пошевелиться.
— Прошу всех, за исключением моей матери и сына, покинуть помещение, — стиснув зубы, промолвил граф.
— Однако, — вырвалось у кого-то из кузенов.
А у виконта вдруг возникло нехорошее предчувствие, что он знает, кому принадлежал дом.
Когда он был еще ребенком, дед часто уезжал в графства, расположенные к юго-западу от Лондона, чтобы, по его словам, пострелять или поохотиться, и возвращался лишь несколько недель спустя.
Дэвид никогда не ставил под сомнение причину столь длительного отсутствия деда, поскольку многие благородные семейства покидали Лондон во время сезона охоты на фазанов или же на Троицу. Разве не было все это одним из видов принятого в обществе времяпрепровождения?
И только теперь на него снизошло ужасающее прозрение.
«Должно быть, у дедушки была любовница», — сказал он себе, когда мистер Браунлоу закрыл дверь за последними родственниками.
Поверенный откашлялся, заметив, что граф в ярости уставился на него.
— Соблаговолите объяснить, что все это значит? Мне ровным счетом ничего не известно о каком-либо поместье в Девоне, а ведь этот человек был моим отцом.
Он вновь угрожающе навис над столом, но поверенного подобное поведение, похоже, ничуть не смутило.
— Дорогой, присядь, прошу тебя, — негромко промолвила маркиза. — Все в порядке, мистер Браунлоу. Я прекрасно осведомлена о другой жизни моего супруга.
— Другой жизни! — заорал граф. — Что это за другая жизнь? И почему я ничего не знаю о ней?
— Твой отец не хотел, чтобы ты узнал об этом. Он полагал, так будет лучше.
— Мама, как ты можешь спокойно сидеть и говорить такие вещи? Этот человек оказался прелюбодеем, нарушившим брачный обет. А теперь еще и это. Браунлоу, здесь какая-то ошибка. Вы уверены, что сей дом порока не должен быть выставлен на продажу с последующей передачей мне вырученных средств?
— Боюсь, его милость выразил свою волю совершенно недвусмысленно, милорд. Я собственноручно засвидетельствовал завещание. Поместье Торр-Хаус отходит вашему сыну, Дэвиду.
— Это неслыханно! — заорал граф, замахиваясь на бедолагу тростью. — Мало того, что моя мать прилюдно была унижена разглашением грязной мелкой интриги моего отца, ставшей известной всем и каждому на его похоронах, так теперь еще и поместье этой блудницы переходит моему сыну. Я настаиваю на том, что оно должно быть продано, а всякая память о нем — стерта из истории нашей семьи.