— Тетя, от всей души надеюсь, что этот ужасный человек не войдет сейчас через вон те двери, — дрожащим от сдерживаемого волнения голосом пролепетала она.
— Не волнуйся, — ответила графиня. — Я сама слышала, как всего несколько часов назад он заказывал экипаж до казино — и потому вернется еще не скоро. Он будет играть до тех пор, пока начисто не опустошит свои карманы.
— Очень на это надеюсь, — прошептала девушка, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь волос. Зрачки ее светло-голубых глаз испуганно расширились. На милом личике в форме сердечка предательски дрожала нижняя губка, и окружающим Луэлла казалась эфемерным, нереальным видением, занесенным на Землю исключительно волею богов.
Именно эта необычная внешность и навлекла на нее нынешние проблемы. С тех пор как она случайно познакомилась с Франком Коннолли в одной из гостиниц Монте-Карло, он успешно доказал, что является чрезвычайно неприятной личностью.
«С этими озабоченными и вечно пребывающими в стесненных обстоятельствах буканьерами[2] всегда так, — заявила тетка, заметив, что Луэлла расплакалась, когда он вздумал оказывать ей настойчивое и совершенно нежеланное внимание. — Он смотрит на тебя и хочет, чтобы твоя красота принадлежала только ему, но при этом в первую очередь видит в тебе лишь состояние, способное спасти его от бесчестья и позора. Наверняка ему известно, что ты должна унаследовать очень крупную сумму, не говоря уже о моих поместьях в Шотландии, которые станут твоими после моей смерти». «Ах, тетя, умоляю вас, не говорите мне об этом! Ваши деньги мне совершенно не нужны, хотя я должна признать, что ваш замок мне очень нравится». «И в один прекрасный день он станет твоим», — отозвалась графиня.
И вот теперь, месяцем позже, они вынуждены были в панике переезжать из одной гостиницы в другую, а Франк Коннолли преследовал их по пятам.
В конце концов, после ужасной недели в Париже, где он угрожал покончить жизнь самоубийством, если Луэлла не пообещает немедленно выйти за него замуж, они решили поехать в Англию и вернуться в свой шотландский дом в Пертшире.
Сунув ридикюль под мышку, тетя Эдит последовала за посыльным к ожидающему экипажу, и ночной портье поспешил распахнуть перед леди двери.
— Bon voyage[3], мадам графиня, мадемуазель Риджуэй, — с поклоном промолвил он. — Будем ли мы иметь счастье вскоре снова увидеть вас?
— Я так не думаю, — высокомерно заявила в ответ графиня. Затем, повернувшись к кучеру, она нетерпеливо бросила: — Depechez-vous, monsieur. La Gare Saint Lazare, s’il vous plait[4].
Поскольку обе женщины разместились вполне благополучно и все их вещи были уложены в экипаж, карета сорвалась с места, после чего Луэлла вздохнула с облегчением.