После того как молодой человек отказался связать себя узами брака с наследницей баснословного состояния Мерриоттов, отец выказал ему свое неудовольствие тем, что сократил его содержание, одновременно запретив деду виконта вмешиваться и восполнять недостаток в доходах любимого внука.
— Дед всегда был готов помочь мне возобновить карьеру архитектора, и тот дом, о котором говорил Чалмерс, прекрасно подошел бы для этой цели, — пробормотал он себе под нос. — Пожалуй, стоит нанести визит дедушке завтра, а вдруг удастся переубедить его и он окажет мне содействие. Ведь отец не узнает об этом, значит, деду ничего не грозит.
В сердце виконта затеплилась надежда, и он откинулся на спинку сиденья, позволяя равномерному колыханию экипажа убаюкать себя. Молодой человек даже не заметил, как заснул. Когда они наконец прибыли на Саут-Одли-стрит, в душе его царил покой, какого он не знал на протяжении вот уже многих недель.
* * *
На следующее утро Хоскин, камердинер виконта, побрил его и помог одеться.
— Вы будете завтракать, милорд?
— Не сегодня, Хоскин. Я намерен нанести визит своему деду и потому готов довольствоваться чашечкой горячего кофе.
Камердинер закончил туалет хозяина, а виконт едва ли не залпом проглотил кофе, после чего надел шляпу и легкое пальто, поскольку денек выдался теплым и солнечным.
Мысленно он по-прежнему то и дело возвращался к заброшенной усадьбе, которую, по словам Чалмерса, выставили на продажу, — брошенный за ненадобностью, обветшалый особняк эпохи короля Якова I[5] на окраине Бирмингема с большим участком земли и даже рекой, протекающей по нему.
«Это даст мне возможность доказать самому себе, что я все еще могу разрабатывать замечательные современные проекты», — сказал он себе, приподнимая шляпу и здороваясь с леди Каслфорд, дамой, проехавшей мимо в открытом ландо, направлявшемся в Гайд-Парк.
Приближаясь к Гросвенор-плейс, виконт ускорил шаг.
«Очень надеюсь, что дед и впрямь сможет предоставить мне те средства, в которых я нуждаюсь», — подумал он, торопливо шагая по Гросвенор-Крещент к импозантному особняку в дальнем углу Белгрэйв-сквер.
Вскоре он уже крутил ручку резного медного колокольчика, ожидая, чтобы Бейтс, дворецкий деда, отворил ему дверь.
Но вот наконец тяжелые створки распахнулись, и Бейтс оживленно приветствовал виконта:
— Милорд! Его светлость будет счастлив видеть вас. Он сейчас в столовой, завтракает. Прикажете поставить еще один прибор?
— Это было бы весьма кстати, Бейтс. Благодарю вас.
Дэвид направился к столовой и вошел, не дожидаясь, пока дворецкий объявит о его приходе. Маркиз Олдерберри был занят тем, что срезáл верхушку яйца, вздыхая над каким-то заголовком в газете.