«Я переписал — зачастую по нескольку раз…» Vladimir Nabokov, Speak, Memory.
«Я целиком и полностью за ножницы…» Truman Capote, Conversations with Capote (New York: New American Library, 1985).
«Пиши пьяным, редактируй трезвым»… Эта реплика также часто приписывается У. Х. Одену, а в романе Питера Де Вриса «Рубен, Рубен» (Reuben, Reuben, 1964), основанном на биографии Дилана Томаса, один из героев говорит: «Иногда я пишу пьяным и редактирую трезвым, а иногда пишу трезвым и редактирую пьяным. Но в творчестве должны присутствовать оба начала — аполлоническое и дионисийское, естественность и сдержанность, эмоция и дисциплина». Reuben, Reuben (New York: Bantam, 1965), p. 242.
Много лет спустя Джерри припомнил мне этот разговор. Поделом. Я не пытаюсь смягчить впечатление от собственной глупости, но недавно я прочитал статью, в которой Ник Хорнби описывает свои эмоции от прочтения шокирующего романа Пита Декстера «Поезд» (Train): «Там есть такой эпизод, когда во время изнасилования главной героини ей отрезают сосок, — и он меня реально ужаснул. То есть, конечно, я понимаю, что он и должен ужасать. Но меня это место в книге растревожило намного больше, чем надо. Я так переживал, что вновь и вновь заводил о нем разговор с автором. „А это правда необходимо, чтобы у нее отрезали сосок, Пит? Объясни мне зачем. Разве нельзя было… не полностью его отрезать? А может, вообще не трогать? Ну в конце концов. Ее мужа только что жестоко убили. Ее саму насилуют. Все и так понятно. Куда еще и сосок?“» (Nick Hornby, Ten Years in the Tub [London: Believer Books, 2013], p. 82). Редакторов, как и читателей, можно порой «растревожить намного больше, чем надо».
…«сентиментальность, слабый сюжет…» Jonathan Franzen, «On Autobiographical Fiction,» Farther Away, p. 124.
…«по большому счету литература — всего-навсего столярное ремесло». Gabriel Garcia Márquez, The Paris Review.
…«Цензура — мать всех метафор». Из всех последних крупных авторов серьезной прозы Борхес, пожалуй, обладал самым изощренным чувством юмора. Пример: в эссе о творчестве своего соотечественника, писателя-романиста Хулио Кортасара он пишет: «Прочитав роман „Грозовой перевал“, Данте Габриэль Россетти написал другу: „Действие происходит в аду, но места, сам не знаю почему, названы по-английски“». Jorge Luis Borges,