— Чего ты зубы скалишь?
— Да так, — ответил Майа, — думаю о том, что ты ее любишь, вот и все.
Александр подозрительно взглянул на Майа.
— Кого ее?
— Санитарную машину.
— Машину? Какую машину?
— Ну, фургон, если тебе угодно.
— Так и скажи, фургон, как люди говорят.
— Пожалуйста.
Александр нагнулся над костром.
— Ну? — спросил Майа.
— Чего ну?
— Любишь, скажи? Любишь фургон?
— Он очень практичный, — заметил Александр, стараясь говорить равнодушным тоном.
— И только?
— Да и только.
— Практичный, и больше ничего?
— Совсем сбрендил, — сказал Александр.
Майа улыбнулся. Но улыбка тут же сошла с его лица. Он заметил за решеткой санатория положенные прямо на землю носилки, несколько рядов носилок. Они были покрыты одеялами, под которыми обрисовывались очертания неподвижных человеческих тел. На одних носилках одеяло не доходило до конца и торчала пара ног, обутых в разбитые ботинки. Носков не было видно, только полоска синеватой кожи. Один ботинок был без шнурков, вместо них в дырочки была продета веревка. Майа не мог отвести глаз от этих жалких ботинок. Он поднялся и пересел на другое место, спиной к санаторию.
— Чего это ты? Это же место Дьери.
Майа злобно взглянул на Александра.
— Место Дьери, подумаешь! Место Пьерсона! Место Майа!
— Ну и что?
— Неужели ты сам не понимаешь, это же курам на смех, пришли сюда только позавчера — и уже, нате вам, каждый обзавелся своими привычками.
Консервы тихонько томились в котелке. Александр зажмурился от дыма, потом кинул взгляд на Майа.
— Что-нибудь не так?
— Все в порядке.
— А что ты делал нынче утром?
— Да, черт, не лезь ты ко мне со своими расспросами. Ты хуже бабы со своими расспросами.
— Ладно! ладно! — миролюбиво сказал Александр.
Он подложил в огонь полешко и через минуту заговорил своим обычным тоном, так, словно бы Майа не накричал на него.
— А что ты делал нынче утром?
— Да ничего, — с отвращением отозвался Майа, — правда, ничего. Совсем ничего.
— Расскажи. Ну расскажи же! С тобой вечно что-нибудь невероятное случается. Будто ты это нарочно.
— Я крысу убил.
— Зачем?
— Сам не знаю, — печально ответил Майа.
— А потом что?
— Встретил одного типа, который вез на тележке покойницу. Ниттель, его Ниттелем звать.
— И это все?
— Все. Ах да, вспомнил! Переспал с одной полькой.
— Что, что? — проговорил Александр и даже выпрямил спину, не отнимая рук от поясницы. — С полькой?
И глаза его из-под толстых бровей засверкали детским любопытством.
— С полькой? Да врешь! А я вот никогда с полькой не спал! А с полькой небось интересно! Какие они, польки?
— Такие же, как и все прочие.