— Ну и сволочи, — сказал Александр.
Майа пожал плечами.
— Если только это правда.
— Верно, — подтвердил Пьерсон, — если это правда. К тому же, будем говорить начистоту, англичане сейчас смотрят на нас, как мы смотрели на бельгийцев после прорыва на канале Альберта. Сам понимаешь… Наконец, в пользу англичан можно сказать, что они все-таки увозят своих людей, тогда как французское командование… В принципе эвакуируют из Дюнкерка и Мало, но отправляют в час по чайной ложке и сажают на суда только организованные соединения.
Он помолчал, потом добавил:
— Само собой, для нас это исключено.
Воцарилось молчание.
— Значит, тогда что же? — спросил Александр.
Пьерсон поднял на него глаза.
— Значит, все.
В последовавшую затем минуту не произошло ничего примечательного. Александр молча сложил могучие лапищи на коленях и вытянул шею. Он ждал, когда Майа кончит пить, отдаст ему кружку и можно будет выпить самому. Дьери скрестил ноги, потом привел их в прежнее положение, что потребовало немало времени, так как ляжки у него были жирные и плохо повиновались хозяину. За стеклами очков не было видно глаз. Пьерсон поставил кружку рядом с собой на землю. Потом вынул из кармана коротенькую трубочку, аккуратно умял в чашечке табак. Майа пил, и лицо его не выражало ровно ничего. Однако молчание он нарушил первым:
— А питье у тебя, Александр, классное.
— Давай кружку.
— Сюда бы еще хорошенькую порцию виски, — сказал Майа, — тогда был бы настоящий рай.
— Может, не надо? И так хватит.
Пьерсон поднял голову:
— А почему не надо?
— Вот именно, — сказал Майа, — почему?
— Потому что он, сукин сын, забыл сказать, что уже тяпнул три кружки до обеда.
— Мы тяпнули три кружки.
— Не стесняйтесь, пейте, — сказал Дьери.
— Видишь, и Дьери тоже хочет.
— Ну как вам угодно, — сказал Александр, — но, предупреждаю, осталось всего девять бутылок.
— Итого по три бутылки на день. Как раз успеем их прикончить к тому моменту, когда явятся эти господа.
Дьери вяло пошевелился в своем уголке.
— В конце концов, это мое виски.
— Которое ты спер на эвакуационном пункте.
— Повторяю, это мое виски.
— Это виски общее, столовское, — возразил Александр.
— А раз так, так чего же ты нам голову морочишь? — заорал Майа. — Тащи его сюда, черт. Словно с кровью своей, расстаешься с этим виски.
Александр подошел, достал из ящика для медикаментов бутылку виски. Он наполнил кружки Пьерсона и Дьери. Потом налил виски в свою кружку и протянул ее Майа.
— Почему это я, — буркнул он, — почему это я вечно сам не пью, а уступаю свою очередь этому долговязому подонку.