— Это ужасно, — ошеломленно пробормотала Регина. Не может быть, чтобы это было правдой! Хотя ощущения, которые исходили от Мэтью, нельзя было назвать добрыми.
— Мы звери, Регина. Наша настоящая сущность звериная, мы лишь кажемся людьми, кто из оборотней этого не понимает, долго не живет. Нельзя притворяться тем, кем не являешься. Рано или поздно, но зверь вырвется на волю, а если не контролировать его, может случиться много плохого. — Он впился зубами в пиццу. — Я занимаю в стае не самую высокую ступень. Если бы не покровительство Лоренцо… — он не стал договаривать.
— Я ничего не знаю об оборотнях.
— Многие из нас пытаются быть людьми, так проще найти работу, да и жить проще. У тебя большая семья?
— Нет, мать и брат, отец умер пять лет назад.
— А у меня большая, двадцать четыре волка. Моя семья — стая, я пришел в нее, когда мне было тринадцать лет. Меня Мэтью нашел.
Они замолчали. Регина пила сок из жестяной банки и искоса наблюдала за Диком. Интересно, как он ладит с Лоренцо? Добровольно пришел к нему или его тоже заставили? От воспоминаний о последней встрече с мастером города пересохло во рту, и показалось, что по телу провели большим пером.
— Ты знаешь Видальдаса?
— Кто его не знает? — шкодливо ухмыльнулся Дик и сверкнул глазами. — Скажи, настолько ли он хорош в сексе, как о нем говорят?
Регина поперхнулась соком и с негодованием воззрилась на Дика, но оборотень смотрел безмятежно и весело. Он что, не знает? Хотя откуда ему знать, вряд ли сидхе трепался о произошедшем на каждом углу.
— Не успела понять, — буркнула она и уткнулась в банку.
— Его сестра-близнец была любовницей Деймона.
— Почему «была»?
— Говорят, Деймон ее бросил ради другой женщины. Я бы хотел ее… — Дик медленно облизнулся и помахал рукой.
— Сожрать? — неверно трактовала Регина его жест.
— Переспать! — хохотнул Дик.
По спине скользнул неприятный холодок, и Регина передернула плечами.
— Ты не понимаешь, меня изнасиловали, — зачем-то сказала она, и слова прозвучали горько и отчаянно. — Лоренцо и Видальдас. Вместе. Это было… — Она скомкала банку и швырнула в мусорное ведро. — Это было больно и унизительно. И я ничего не могла сделать! Я даже сопротивляться не могла, потому что они убили бы меня. И теперь я себя за это ненавижу. За трусость, за желание выжить, за то, что позволила сделать это с собой. А… ладно! — Она потянулась к пицце. Ну вот зачем она это все сказала? Какое дело Дику до ее проблем?
— Я понимаю тебя. — Дик полез в верхний шкафчик и, пошарив по полке, достал маленький пакетик, принес к столу и высыпал три шоколадные конфеты. Одну сразу же развернул и засунул в рот. — Меня изнасиловали в тринадцать лет. Двое взрослых мужиков. Мне повезло, что Мэтью пробегал мимо. Одного он догнал, когда тот попытался убежать, а второго убил на мне, разорвав ему горло. Я захлебывался от чужой крови, которая лилась на лицо… — Он потянулся ко второй конфете. — А потом Мэтью заставил меня перекинуться, чтобы залечить раны. До этого я даже не знал, что я оборотень. — Он говорил об этом спокойно, с легкой улыбкой на губах. — Более сильный волк может заставить слабого перекинуться без его воли и согласия. Это безумно больно, но зато регенерация оборотня залечивает раны, и через сутки я был здоров. С тех пор живу в стае.