Юферов опустил в болотную жижу стволы и опорные плиты минометов, но Ромашкин не мог поступить так со своими пушками: он укрыл их хворостом и только замки собственноручно закопал под корневищами деревьев.
Тоскливо и осиротело глядел он на разоренную батарею, на весь ее парк, разбросанный по лесной поляне.
— Сколько огня по фашистам дали бы четыре пушки и восемь минометов, товарищ капитан! Ведь это же дивизион артиллерии, — вздыхая, говорил Ромашкин. — Ох! Прощай, боевая слава эсманцев!..
Надежно спрятав в лесной чаще чемоданы с личными вещами, минометные лотки, седла и пулеметные ленты, мы перекинули через плечо по двести патронов в холщовых патронташах, сшитых на комбинате работницами, и пошли вслед за другими. Боевые кони наши столпилась на зеленеющей просеке вокруг покинутых возов… Расставаясь со своим Орликом, Баранников приникал головой к его золотистой гриве, обнимал гибкую, лоснящуюся шею, а верный конь беспокойно переступал своими стройными ногами, косил черным, с молочным белком, глазом и тихо, тоскливо ржал, недоумевая, почему же он не оседлан, не подпряжен и куда уходит растянувшаяся колонна?
Мы оставляли груды ящиков. Из них партизаны вынимали снаряды, мины, цинки с патронами, — но разве можно спрятать за один час несколько тысяч снарядов, мин, сотни тысяч патронов?
— Эх, да тра-ахнуть бы всем этим по мадьяришкам! — вздохнул тяжело и громко Инчин.
— А потом что? — спросил политрук Лесненко.
— Ну, тогда уже голяками и удирать, если уж в самом деле непосильно будет…
«И куда мы, голодранцы, теперь годимся? Куда идем?» — спрашивал себя Баранников, лаская Орлика.
— А вот гармошки да баяны для какого биса оставили? — возмущался Сачко. — Чем душу отвести, как вылезем на сухое место?
— Будут теперь нам баяны!.. Паршивого полицая отогнать нечем! Этакое богатство загублено… — сокрушались артиллеристы и минометчики, сведенные в четвертый взвод группы.
— А вы не сокрушайтесь, — успокаивал бойцов политрук Лесненко. — Повернем назад и снова технику поднимем.
— Да что уж там, товарищ политрук, поднимем! — возразил Сачко. — Дезертиров-то куда денете? Они карателям укажут и продадут. С возу упало, считай, пропало.
— Ну, не эту, так другую возьмем. Главное, отряд спасти надо. Будет отряд, добудем и технику, — с терпеливой уверенностью говорил Лесненко.
Я тяжело шагал по хлипкому грунту и молчал, подавленный всем, что произошло за эти двое суток. Потерпели крушение наши заветные планы. Дегтярев мечтал на базе военной техники создавать партизанскую бригаду.
— Значит, разбили нас каратели! — сказал молчавший все время Пузанов.