— Это, пожалуй» даже необходимо… Тем более, что с некоторых пор…
Рихардт вдруг осекся на полуслове. Он вспомнил условие — никогда не говорить со своим шефом о неприятном, особенно после ужина и по субботам. Он хотел напомнить, что Муравейная находится за Фотевижем, всего лишь в десяти километрах от Хинели… Кон, продолжая прогуливаться из угла в угол, говорил:
— Прогноз обещает отличное лето, и эти бескорыстные труженицы, — он ласково посмотрел на ползавшую по столу пчелу, — до конца лета наполнят еще раз свои соты преотличным медом.
Майор тронул уголок занавески и выпустил пчелу на свободу.
Сумрачные тени, уже поселившиеся в верхних углах комнаты, скрывали лицо Кона, и Рихардт не заметил его улыбки. Комендант подсчитывал свои дивиденды.
— Двести шестьдесят в Муравейной, сто пятьдесят рамочных ульев на берегу речки Клевень… Итого четыреста десять. Если взять по десяти килограммов меду с каждого… Это более четырех тысяч килограммов!.. А если по двадцати? А — воск?
Кон чувствовал себя превосходно. Остановившись против трюмо, он хрустнул костяшками пальцев и потянулся.
Рихардт продолжал неподвижно сидеть, думая не о меде, а о масле. Ведая сельским хозяйством в районе, он втайне радовался мелким операциям партизан: кто в конце концов знает, сколько масла пли сливок увозят партизаны после налета на тот или другой молочно-заготовительный пункт?
— А яички? А сыр? — размышлял Рихардт. — Ведь за счет партизан можно списать многое…
Телефонный звонок нарушил коммерческие мечтания офицеров. Кон поспешил к аппарату.
— Пан комендант, — послышался незнакомый голос в трубке. — Мы, пан комендант, решили отправить вашу пасеку в Хинель…
Последнее слово передернуло коменданта, и он не сразу нашелся, что ответить:
— В Хинель? Для какой цели?
— Мед партизанам нужен, пан комендант! — ответил ему тот же явно издевающийся голос.
— Что такой? Кому, сказаль ви? — переспросил комендант.
— Кажу: партизанам и колгоспникам… Это ж ихний мед! — убежденно повторил голос.
— То есть черт знает! — выругался Кон. — Кто со мною разгофаривает?
— Пан комендант, с вами говорит командир конной партизанской разведки…
Телефонная трубка обожгла пальцы коменданта и полетела на пол.
— Партизан кавалерия! — выдохнул наконец Кон и кинулся в спальню, где на туалетном столе лежало оружие. Рихардт сбросил с себя форменный френч, сунул в карман брюк парабеллум и выбежал из дома.
Минутой позже вылетел на крыльцо Кон. С автоматом в руках и двумя гранатами за поясом, он беспокойно озирался по сторонам.
Часовой, видя встревоженное начальство, брякнул прикладом, вытянулся, отрапортовал: