Митрофанов, вооруженный штопором, тем временем откупоривал бутылки, срывая золотистую фольгу с горлышек. Хозяйка дома и Нина ставили на стол жаркое, капусту, ветчину. Фисюн наполнял стаканы. Он тоже был навеселе. Его большие серые глаза слезились.
— Хлопцы, — говорил он, — сидайте вси. Проходьте за стол. Выпьем все разом за дело народное. За армию нашу рабоче-крестьянскую.
Все поднялись и чокнулись, кто-то крикнул «ура!». Все выпили и приступили к закуске.
Елена игриво и кокетливо посмотрела на Сачко. Поправив высокую прическу, она спросила:
— Вы не боитесь женщин?
Сачко хитро мигнул Бродскому и, смеясь, ответил:
— Ой, як припомню Кузьмовну, страшно робится!
Бродский и Лесненко расхохотались.
— А вы? — Елена обернулась ко мне.
Ромашкин, успевший захмелеть, объявил во всеуслышание:
— Я восхищен Еленой Павловной! Это обворожительная женщина! Она будет врачом в отряде!
Я с удивлением посмотрел на свою соседку.
— Вы — врач? Нам нужны врачи, как воздух!
— В отряд идти я не могу, — решительно заявила Елена. — Как врач я нужна армии, фронту…
— Странно и непонятно, — сказал я.
Перед концом ужина появился гармонист, в далеком углу кто-то умоляющим голосом просил:
— Ниночка… душка… один вальсок!
Я вышел во двор. Пахнуло лесной свежестью. В черном голубом небе горели лучистые звезды. В конце улицы, там, где расположился Ямпольский отряд, звенели наковальни: ездовые собрали местных кузнецов, и они ковали коней.
В квартире Гудзенко сняла люстра. Там тоже веселились. Я направился к его дому. Окна всех квартир поселка были освещены, на улице и по дворам слышался оживленный говор, группы партизан стояли тут и там, попыхивая цигарками, слышались смех и шутки. Люди радовались близкой весне, своей силе.
На улице появился обоз, впереди ехал всадник.
— Кто едет? — не различая лица верхового, окликнул я.
— Анащенков! — с важностью ответил боец, узнав меня по голосу. — Везу снаряды.
Вася остановился и не без гордости заявил:
— Сейчас около тридцати возов да до обеда привезли двадцать, а считая от начала, не менее двух с половиной тысяч доставили!
Лемешовские жители вот уже вторую неделю перевозили содержимое анащенковых складов. Сам Анащенков, разъезжая на своем мохнатом меринке, руководил этим делом.
— Да, партизаны — тоже армия, — вслух произнес я, вспомнив Елену Павловну.