Фомич, поднявшись, сказал:
— А теперь выслушаем нашего начальника штаба!
Я доложил собравшимся, что все отряды Хинельского объединения в течение последних двух недель вели непрерывные кровопролитные бои с эсэсовскими частями и под давлением превосходящих сил отходили ближе к Хинели.
— Со вчерашнего дня, — говорил я, — 105-я и 102-я пехотные дивизии гитлеровцев развернулись южнее Хинельских лесов и образовали сплошной фронт на линии Хомутовка — Эсмань — Ямполь, то есть на протяжении свыше шестидесяти километров. В ряде мест передовые части этих войск уже вошли в соприкосновение с нашими силами. В результате Червонный отряд оставил Эсмань и ведет бои за Пустогород и в Фотевиже, отряды Ковпака обороняются в Поздняшовке, у Курганки и в Лемешовке, то есть на ближних подступах к Хинели. Отряды ворошиловцев почти прижаты к Неплюевским лесным массивам. Далее есть основание полагать, что сосредоточенные севернее нас, в Середино-Буде и в Севске, гитлеровские войска также развернутся, и тогда окружение наших сил будет завершено. Перед нами угроза лишиться зимних квартир и быть запертыми в небольших лесах с севера и с юга… Объединенный штаб предлагает…
— Что же он такое предлагает? — вдруг выкрикнул Фисюн, вскочив с места. На него зашикали.
— Штаб предлагает выбить немцев из города Середино-Буды и стать там между Хинельским и Брянским лесами.
— То есть уйти поближе к Брянскому лесу? — опять перебил Фисюн.
— Вот именно, уйти поближе к Брянским лесам и взаимодействовать с брянскими партизанами. Штаб считает, что одними нашими силами мы не удержим хинельских позиций и, более того, окажемся в тактическом окружении двух-трех дивизий… Я кончил.
— Нужно разбиться на мелкие группы и разойтись по своим районам, — неожиданно крикнул из дальнего угла Тхориков — после гибели Цымбалюка он командовал второй группой эсманцев.
— Во как! — насмешливо оглянулся на Тхорикова Анисименко. — Разойтись по хатам, чтобы перебили поодиночке!
— Не по хатам, а по районам, — возразил Тхориков. Сидевший рядом с ним Красняк удивленно покосился на него и процедил сквозь зубы: «Тьфу ты! К жинке под юбку!»
Кульбака, сидевший за столом, громко рассмеялся и безнадежно махнул рукой в сторону Тхорикова.
Слово взял командир Ямпольского отряда Гнибеда.
— Фашисты в лес не пойдут! — резко заявил он. — Фронтовые части их, и те не сунулись. Мы никогда, хоть нас мало было, из лесу не уходили. А теперь с такой силой удирать? И народ фашистам выдать? Нет! Я свой район не покину! Я останусь тут, если даже найдутся такие, которые откроют врагу ворота, — он покосился в сторону Покровского, вскинул для чего-то автомат на плечо и шумно опустился на стул.