Вот теперь все. Павел.»
Сергей сглотнул комок, давно застрявший у него в горле:
— Н-да… Вот что, оказывается, творилось в этом лагере! И вот как случилось, что я оказался единственным, кто остался в живых из многих десятков тысяч его обитателей. Кстати, вот тут еще одна небольшая приписка, сделанная чьим-то другим почерком. Написано, правда, очень неразборчиво. Но я постараюсь прочесть. Так вот:
«Сегодня ночью Павла и Максима вызвали в комендатуру, и они до сих пор не вернулись. Возможно, их уже нет в живых. Похоже, эти изверги о чем-то догадываются. Поэтому мы вынуждены торопиться. Кстати, только что стало известно, что после обеда ваш брат будет послан с одним из зеков на дальнюю делянку за дровами. Спешу вручить ему это письмо. И через час после их отъезда наступит конец. Конец всему…»
Сергей снова нервно вздохнул и отложил письмо в сторону. Ольга торопливо вытерла набежавшие слезы:
— Какой кошмар! И ты, находясь там, ничего не знал обо всем этом?
— Почти ничего. Видишь ли, Оленька… Я должен покаяться, наконец, в своем хоть и невольном, но большом обмане. Мне следовало сделать это давным-давно. Но… Все как-то не хватало решимости на это Я… как бы это тебе сказать… Я совсем не тот, за кого до сих пор себя выдавал. Я не брат Петра Ильича. И не служил в охране лагеря. Я был зеком. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о себе и сказал, что с пятого курса университета был призван в армию. Так нет! Я действительно вынужден был уйти из университета. Но только потому, что был арестован за один глупейший пасквиль в адрес некоего высокопоставленного вельможи и сослан в этот самый лагерь. И не я конвоировал, а меня конвоировал в тот день сержант Сергей Гнедин в поездке за дровами. Ну, а дальше все было примерно так, как я рассказывал. Только опять-таки не я, заключенный, а Сергей Гнедин погиб в результате взрыва. И не он, а я похоронил его в этой могиле. И это он, сержант Гнедин, перед смертью предложил мне назваться его именем, взять его документы и по возможности передать брату имеющееся у него письмо. Без этих документов я просто не смог бы выбраться из той запретной зоны. Но и с ними не мог рассчитывать вынести оттуда секретное письмо. Вот почему мне пришлось спрятать его на могиле сержанта. И тем не менее я считал своим долгом все-таки уведомить обо всем брата Сергея Гнедина и потому выбравшись, не без помощи твоей матери, как ты теперь знаешь, из этого проклятого места, прежде всего явился на квартиру Петра Ильича. Ему я бы, конечно, рассказал все, как было, и сказал, кто я такой. Но меня встретила ты и, буквально не дав мне сказать ни слова, сама назвала братом Петра. Что мне оставалось делать, как не согласиться с тобой? Не мог же я рассказать тогда тебе, совершенно незнакомому человеку, все, что произошло на самом деле. Ну, а потом… Потом у меня просто не хватало решимости признаться во всем этом, и я…