Слепой полковник Михайло Божко напряженно думал. Жизнь Бэ-а-эр-че-ен-ка-о отныне была в его руках. За него сейчас не будут ручаться ни русские, ни мистер Терион. Он мог отправить его в Биелу Маглу, где бы вампиру подыскали подходящий гроб, в дальнем или ближнем гроте – как он решит. Божко мог убить его сейчас, мог отомстить за своих родных. Ведь так: он же сам учил его, этот Бэ-а-эр-че-ен-ка-о: смерть всегда ходит где-то рядом. Ведь это касалось и его смерти – смерти вампира. И теперь эта смерть была для него заключена в пяти буквах кириллицы: Бэ-о-жэ-ка-о. Он теперь стал для него богом смерти, который пришел по его душу, чтобы отправить ее прямо в ад. На лбу полковника выступили капли пота – он напряженно думал, как ему поступить.
Божко смотрел на черную дыру… Она пульсировала красным и оранжевым, что было нетипично для вампиров. Она пульсировала, как в агонии, и казалось, что он даже видит в ней буквы, как цветы. Ужасные ядовитые сорняки, на эти цветы никогда не сядет не то что пчела, но даже муха. Цветы-буквы, оранжевые и ядовитые: Гэ-а-бэ-эр-и-эл-эл-а-а-а-а-а. Последняя буква «а» прорастала в целое поле этих ядовитых букв-цветов, как бесконечный и яростный стон. Черная дыра стонала, она изнемогала. Ее состояние было хуже, чем смерть, в которой еще есть покой.
Наконец Божко обратился к вампиру:
– Я запомнил твою фамилию: Бэ-а-эр-че-ен-ка-о. – Божко произнес ее медленно и по буквам. – Ты оказался прав – она не раз виделась и слышалась мне в ночных кошмарах.
Вампир легонько шелохнулся. Что-то пробудилось в этой пустыне отчаяния. Он поднял глаза на полковника – выпученные, похожие на гнилые сливы глаза. Эти глаза абсолютно ничего не выражали, только гниль, мрак, прах, как у абсолютно опустившихся людей.
Черная дыра содрогнулась, как агонизирующее животное, пробужденное перед самой смертью, разозленное, что ей не дают умереть. Но Бэ-а-эр-че-ен-ка-о что-то понял. Он пробудился осознанно. Он что-то вспомнил. В кровавой бочке преступлений и убийств он выловил какое-то давнее воспоминание: Гаврила… хлопчик… слепенький хлопчик… лежащий на полу украинской хаты старичок в луже крови… Смерш… Западная Украина… крылышки гуся… Запомни мою фамилию, хлопчик, она еще всплывет в твоих ночных кошмарах… Вампир с удивлением посмотрел на Божко и удивленно спросил по-русски:
– Так это ты?!
Полковник понял, что узнан. Наконец-то встретились две смерти, два принципа, два непримиримых мировоззрения.
– Да, это я… Смерть всегда ходит где-то рядом. Так ты мне однажды сказал?! – Сердце Божко застучало в гневе. Но это был спокойный гнев, как море, как океан. В любой момент он мог поглотить Бэ-а-эр-че-ен-ка-о, унести его на дно Марианской впадины на съедение глубоководным рыбам. Власть полковника над вампиром была безмерной, он был почти Богом для вампира. Почти Богом… Присутствующие не понимали, о чем тут идет речь, но даже до них доходило, что здесь происходит какая-то важная драма. Что в этом бункере развяжется узел, который был завязан очень давно…