– Какая молодец.
Уинтер нежно улыбнулась.
– Она спокойно отреагирует, если мы с тобой будем встречаться.
– А другие твои родные?
– Ты про родителей?
Пирс кивнула.
– Я из семьи квакеров. Личный выбор и личная свобода для нас очень важны. Мои родители поддержат меня, какой бы выбор я ни сделала.
– Когда дело касается близких, люди часто становятся менее терпимыми.
– Я знаю.
В глазах Пирс на мгновение вспыхнула какая-то застарелая боль. Уинтер уже знала, что девушка лишилась матери еще в детстве, и догадалась, что ранить ее мог только отец. Уинтер бессознательно погладила Пирс по ноге, пытаясь утешить. Она собиралась зайти на опасную территорию, ведь Эмброуз Рифкин был ее начальником. Обсуждать его, пусть и с глазу на глаз, было не самым мудрым поступком. Но Уинтер это не заботило – ее волновала лишь Пирс.
– Что случилось?
Пирс дернулась от непрошеных воспоминаний.
– Скажем так, поначалу все было не очень гладко.
– Твой отец не обрадовался, узнав, что ты лесби?
– Сначала он просто игнорировал этот факт. Думаю, он рассчитывал, что это у меня пройдет.
– Сколько тебе было лет, когда он обо всем узнал?
– Шестнадцать.
– А когда ты сама поняла? – спросила Уинтер, задумавшись, как так вышло, что лично ей даже в голову не приходило, что ее могли привлекать девушки. Неужели она настолько себя не понимала?
– Я начала задумываться на эту тему, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, а когда мне исполнилось пятнадцать, я уже знала наверняка. Один из плюсов школы для девочек – это то, что там всегда полно девочек, – усмехнулась Пирс.
– Ох, могу поспорить, ты была очень опасна и разбила немало сердец, – с этими словами Уинтер наклонилась к Пирс и поцеловала ее в губы. Этот легкий нежный поцелуй проник Пирс в самое сердце. Уинтер заставляла ее переживать самые разные эмоции: мучительное удовольствие, безудержную страсть, болезненную потребность. Как такое могло быть? Как это получалось у одной-единственной девушки безо всяких усилий? Разве кто-нибудь еще целовал ее так, как Уинтер?
– На самом деле не так уж и много, – пробормотала Пирс. Ей не хотелось вспоминать прошлое. Она хотела чувствовать лишь то, что пробуждала в ней Уинтер. Пирс обхватила девушку одной рукой и пересадила к себе на колени. Деревянный стул со спинкой хрустнул под их весом.
– Эй! Так мы окажемся на полу, – веселясь, запротестовала Уинтер.
– Я подхвачу тебя, если мы начнем падать.
– Слова, слова…
Тем не менее Уинтер обвила Пирс руками за шею и снова стала ее целовать. Эти поцелуи доставляли Уинтер ни с чем не сравнимое удовольствие: они достигали самых глубин ее души, удовлетворяя все потаенные нужды и в то же время разжигая аппетит. Уинтер положила ладонь на шею Пирс, наслаждаясь гладкостью разгоряченной кожи, и бешено пульсировавшей жилкой. Уинтер чувствовала возбуждение Пирс и упивалась этим. Опьяненная своей властью, Уинтер стала целовать Пирс жестче и настойчивей, пока у нее самой не вырвался стон.