– Мне кажется, у меня растет автомеханик, – рассмеялась Уинтер.
– Может, это у вас семейное: механика во многом сродни хирургии.
– Будь у меня силы, я бы запустила в тебя подушкой.
Мина потянулась за чашкой чая, которая стояла на столике рядом с ее креслом.
– У Пирс хорошо получается ладить с Ронни.
– Да, отлично.
– Значит, вам всем троим понравилось.
– Да.
Сердце Уинтер вдруг кольнуло мрачное предчувствие, объяснений которому у нее не было. Они действительно хорошо провели время, вместе им было легко и радостно. Они обсуждали машины Пирс и семью Уинтер. Уинтер поведала Пирс о своем детстве на ферме и о том, что, когда она объявила родителям о своем желании стать врачом, для них это было как гром среди ясного неба. Даже ее стремление окончить колледж было нехарактерным для тех мест, где многие молодые люди женились и обосновывались там же, рядом с родителями, а те, кто все же пытался уехать и закончить колледж, часто возвращались к спокойной жизни, к которой они привыкли с детства.
Ее дочь, судя по всему, была очарована Пирс. Хотя Ронни редко замолкала, им с Пирс удавалось как-то понимать друг друга без слов. Одним словом, все было чудесно, но чем ближе они подходили к дому Пирс на обратном пути, тем меньше они говорили, и тем тяжелее становилось молчание между ними.
Втроем они поднялись на крыльцо. Уинтер и Пирс встали напротив друг друга, Ронни устроилась между ними, прижимая руки в рукавичках к ногам обеих девушек. Уинтер хотелось разогнать рукой облачка пара, которые при дыхании вырывались из их ртов и висели в воздухе, словно мешая ей видеть Пирс.
– Давай я осмотрю твою руку.
Пирс посмотрела наверх, словно могла пронзить взглядом крышу.
– Я бы пригласила вас подняться, но…
– Ничего страшного, – Уинтер пыталась говорить нейтральным тоном, но поняла, что ее слова прозвучали резковато. Она постаралась улыбнуться, чтобы сгладить свой тон. – Я осмотрю твою руку, пожалуйста, Пирс.
Пирс молча вынула руку из кармана куртки и вытянула ее, расставив пальцы. Потом она медленно сжала пальцы в кулак и снова разогнула их. Уинтер сняла перчатки и затолкала их в карманы куртки. Она зажала Ронни между коленей, чтобы произвести осмотр обеими руками и не отвлекаться. Уинтер осторожно ощупала всю руку Пирс, согнула и разогнула каждый палец, внимательно осмотрела ссадины и синяки.
– Рука у тебя все еще очень опухшая, но выглядит уже получше.
– Заживет, – Пирс извлекла свои пальцы из рук Уинтер.
– Вам пора домой, на улице довольно холодно. Хорошего дня, до завтра.
Пирс повернулась к двери, держа в руке ключи, как вдруг Уинтер выпалила: