В девяносто шестом – девяносто восьмом годах, обычно зимой, я не спеша объезжал один черноморский город за другим: Одесса, Николаев, дальше – Ялта, Феодосия, Керчь, потом, после Крыма, – Бердянск, Таганрог, Новороссийск, Туапсе. Наконец, Закавказье: Сочи, Сухуми, Поти, Батуми. Что-нибудь да находилось везде. За год я обычно успевал побывать в четырех-пяти городах и из каждого привозил по пачке выписок. Любопытных историй было много, но здесь перескажу одну, и то потому, что среди замешанных в ней лиц оказался отец Никодим. Дело происходило с 19 по 23 мая двадцать третьего года в Таганроге. Но газета «Азовский вестник» не унялась и когда всё закончилось. В наказание «Вестник» на месяц вообще был закрыт. Выпуск от 1 июля того же года поздравляет читателей с возобновлением издания.
Если попытаться восстановить таганрогские события день за днем, получится примерно такая картина. В городе большой, почти на триста душ, интернат для беспризорников, официальное его название Коммуна № 1. Размещается Коммуна в самом центре, недалеко от набережной, в особняке бывшего уездного дворянского собрания. Здание довольно велико и с пристройками занимает целый квартал. Среди прочего, его знают по колоннам и мраморным львам у парадного подъезда.
Состав и учителей, и воспитанников, по обыкновению, пестрый. Примерно половина преподавателей – бывшие гимназические и прочие учителя. Начальство же и те, кто ведет военное дело, физкультуру, – кадровые чекисты. Часть покалечена или контужена в недавнюю Гражданскую войну и к двадцать третьему году переведена в резерв. Среди вольнонаемных особенно любим воспитанниками наш отец Никодим: по ведомостям интерната он проходит как Алексей Николаевич Полуэктов. В Коммуне Никодим преподает математику и географию. В городе про него, духовника Дуси, ходят разные слухи, но точно известно мало что. Всё же «Вестник» утверждает, что он несколько лет был послушником в одном из северных монастырей, однако после революции с церковью решительно порвал. Роль Полуэктова в описываемых событиях несомненно велика, но, если верить газете, выглядит двусмысленно.
Две трети воспитанников в самом деле не имеют родителей или ими брошены – интернат для них единственный дом, прочие – дети местных чекистов и военных. К двадцать третьему году в Приазовье всё успокоилось, и здешних работников начинают активно посылать в дальние командировки, чаще всего в Туркестанский край бороться с басмачами. Некоторые из таганрожцев прежде служили в конных бригадах вместе с горцами и немного разбираются в исламе, последнее очень ценится. Командируют их и на Дальний Восток. Они вообще считаются опытными и надежными: рядом Кавказ с двумя на десять языков и тут же, чтобы не скучать, – порт, контрабанда.