Как Жанна ни храбрилась раньше, все-таки она переменилась в лице.
— Да?.. Могу… Хорошо, Сергей Павлович.
Жанна повесила трубку.
— К себе вызывает. — И пошла к двери.
Я встретился с ней взглядом. Она смотрела отчужденно, в глазах не было воспоминаний о поцелуях.
— Ни пуха! — кричали мы вслед. — Не робей! Выше нос!
Жанна ушла. Работать было невозможно.
— Ей и правда ничего не сделаешь, — сказал Коля. — Вот нам!..
— Интересно, нас тоже вызовут? — Галя посмотрелась в зеркальце, достала тушь и кисточку для ресниц. — Надо было еще раз сговориться, чтобы хором говорить, когда по одному вызовут, а мы протрепались.
Минут через сорок Жанна вернулась. Первый взгляд был мне, и я сразу понял, что все в порядке.
— Ну что?
— Фуфло!
— Что говорил?
— Советовался, покупать ли новый энцефалограф. Ему «Кайзер» предлагают. Ну я и сказала, что «Альвар» лучше, но «Кайзер» тоже сойдет.
— И все? А про секрефиты?
— Про это ни слова.
— Чего это он с тобой советовался? — обиделся Коля. — И. о. для таких вопросов есть, мы на худой конец.
— Правильно советовался. Работать-то мне: вы тут все энцефалограф от кухонного комбайна не отличите. Вам только в готовых кривых разбираться.
Мы все тихо ликовали, так что никто не обиделся.
Темная вещь — психология. Когда я выдумывал компроморфные секрефиты, мне казалось, что получается хорошая шутка, а сейчас я, пожалуй, понимал и. о. Павлова и удивлялся: чего это я с высоким начальством шутить вздумал? Разыгрывал бы Колю — весело и без последствий!
Да, я уже понимал и. о. А что, если я вообще скоро стану точь-в-точь таким, как наш бедный и. о.? Что, если мои теперешние шутки просто от молодости (несколько затянувшейся)? Грустное предположение.
Когда мы вышли из института, я спросил:
— И действительно ни слова про это дело?
— Ни слова.
Почему-то мне казалось, что Жанна не договаривает, но она упорно повторяла:
— Ни слова, будто и не было ничего.
Ну, ни слова, так ни слова. Значит, пронесло окончательно!
— Слушай, Синекдоха, у тебя же цветной телевизор! Пойдем к тебе хоккей смотреть. Я никогда не смотрел по цветному.
Жанна покраснела.
— Я тогда соврала. Нет у меня никакого цветного.
— Ну, пойдем черно-белый посмотрим. А зачем врала?
— Не стоит черно-белый. У меня мама дома. Будет все время чаем поить и о болезнях рассказывать.
— Ну ладно, пойдем в кино. А зачем врала все-таки?
— Назло. Вы на меня так смотрели, точно к вам кикимору болотную прислали. Я и блефанула сразу. И не очень я соврала: в энцефалографе я хорошо разбираюсь, это уж точно, а без цветного телевизора вы бы не поверили.