Ночью Алла несколько раз просыпалась и все взглядывала на свои часики — она их нарочно не сняла. За окном посветлело, а на часах тянулась ночь. Мама ворочалась, и Алла старалась скорей заснуть снова.
Наконец она проснулась без десяти семь. На противоположной стене солнце — погода за них.
Алла подбежала в рубашке к зеркалу. От ночных беспокойств лицо помялось. Она знала свою нежную кожу и испугалась, что до встречи с отцом пятна не отойдут.
В ванную стояла очередь. Первым стоял футболист Юрка, в которого она была влюблена в третьем классе. Алла решила, что ради праздника можно целиком не мыться (она боялась холодной воды, но заставляла себя обтираться для закалки), и, поглубже запахнув халатик, прошла мимо Юрки в кухню к раковине. От мытья она похорошела, а когда прическа получилась с первого раза, окончательно утвердилась, что день должен выйти счастливым.
— Уже идешь?
— Да.
— Передай папе привет от меня.
— Да.
Алла точно знала, что не передаст: они с отцом никогда о матери не вспоминали.
— Да, чуть не забыла! Я хочу пианино продать. Ты спроси папу, как он смотрит.
— Спрошу, если хочешь. — Алла знала, что не спросит. — Только зачем?
— Его пианино, он купил, тебя учить хотел. И вообще без мужчины такие дела не делаются. Ты спроси, какую цену потребовать, а то меня в два счета обведут: увидят, что женщина.
— Можно оценщика позвать.
— Если тебе трудно, то и не спрашивай!
— Мне нетрудно.
— Ну иди, иди, опоздаешь. Желаю весело время провести… Аппарат возьмешь?
Алла хорошо фотографировала, на выставках во Дворце пионеров выставлялась.
— Возьму.
— Сними его получше, ладно? В профиль, я особенно люблю в профиль.
Когда Алла вышла на платформу, на «московском времени» светилось «08.09» — шесть минут оставалось. Как всегда, было немноголюдно и чинно: дежурный в красной фуражке разговаривал с несколькими железнодорожниками, прогуливались два-три милиционера, с достоинством ожидали культурного вида встречающие. За три минуты стали подтягиваться носильщики.
На «московском времени» только выскочила тринадцатая минута, а «Стрела» уже показалась у конца платформы. Она подкатывалась медленно и бесшумно. Алла не могла отвести глаз от темно-красных вагонов: они выглядели роскошно.
Алла не знала номера вагона и потому ждала у третьего: первые три в «Стреле» — жесткие, а отец ездил в мягком, м е ж д у н а р о д н о м, как говорила мама.
Мимо шел поток приезжих — почти все мужчины, почти все в рубашках с галстуками. Алла была им по грудь или по плечи, она боялась пропустить, боялась остаться незамеченной, перед глазами мелькали галстуки и подбородки — и она увидела отца, когда тот уже шел улыбаясь прямо на нее.