— Папа!
— Чертик!
Он обнял ее за талию и крепко поцеловал наполовину в щеку, наполовину в губы. А она растерялась, не успела поцеловать сразу, а потом уже было неуместно. И не объяснять же, что она очень хотела поцеловать, да прозевала момент.
— Ну как она?
Подразумевалась она — жизнь.
— Ты же знаешь: аттестат на носу.
— Страшно?
— Как подумаю спокойно, так и не боюсь: ведь знаю же. А все-таки боюсь.
— Диалектика у тебя на высоте. Ну, а кроме школы?
Как трудно всегда разговаривать с отцом! «Кроме школы». Он же ничего о ней не знает! И не может знать, потому что и в школе и «кроме школы» она каждую минуту чувствует свое одиночество без него, но сказать этого нельзя. А что тогда можно? Что она уже целый год ходит в театры и в гости с Сашей Менделеевым? Тоже нельзя. Потому что ни о чем т а к о м она не может говорить с отцом, не может, раз он никогда не заговаривает сам ни о маме и о том, что у них произошло, ни о жизни в теперешней семье. Если бы заговорил, исчезла бы запретность темы — тогда бы словно рухнула между ними стеклянная стена и они могли бы говорить обо всем. А так… Не рассказывать же, что вчера встретила Таньку с новой прической, об этом можно говорить, если видишься каждый день.
— Кроме школы фотографирую, как всегда. Я тебе недавно посылала несколько снимков.
— Мне понравилось кое-что: мост на закате, двор сверху. Аппарат у тебя хороший?
«ФЭД» у нее был старый, разболтанный, да и многие сильные объективы к нему не подходили. Алле очень хотелось «Зоркий-11» или «Зенит-5». И стоило сказать: «Плохой аппарат» — ко дню рождения был бы «Зоркий-11». Но вышло бы, что она попросила подарок, что она любит отца ради подарков.
— Вот он: обычный «ФЭД». Вполне работает. Сниму тебя сегодня.
Пусть сам догадывается, если хочет.
Пауза. Алла торопливо придумывала, что бы еще рассказать.
— А я из Ташкента недавно, — без всякой связи сказал отец. — Грандиозный плов нам был выдан! Главный конструктор зазвал к себе, переоделся в восточное и самолично пошел резать барашка.
— Я тоже люблю плов… Ты на один день приехал?
— Да. Завтра технический совет в министерстве.
Они подошли к «Европейской». В киоске около гостиницы отец купил «Юманите». Он еще и по-английски умел, и по-польски!
Гостиница была как бы продолжением «Стрелы». У подъезда стояли длинные финские автобусы, в холл сносили мягкие заграничные чемоданы. А Алла никогда дальше Зеленогорска не отъезжала.
Они сели в кафе у самой стойки. Алла старалась выглядеть нелюбопытной и непринужденной, чтобы подумали, будто она каждый день завтракает среди иностранцев, гастролеров и необычайно вежливых официантов. Чтобы не вертеться по сторонам, она разглядывала солонку, хотя в солонке не было ничего интересного. Отец занялся газетой.