- Вот, знач, спускаемся сторожко, где юзом, где катом. Глядь, у дороги лежит. Ну, то ли человек, то ли зверь. Голова, знач, лапы или руки вперед. Вытянулся… Открываю дверку, показываю, - старший кивнул на молодого, - показываю ему: если беда какая, жми что духу в твоих цилиндрах. Подъезжаем, зверь израненный весь, подыхает. На груди и на боку - две пулевые дыры. Интересно?..
- Очень интересно. Взглянем.
В кузове, лежала убитая кабарга. Шоферы зажгли фонарь.
- Вот дырка и вот. От пули.
- Да, раны огнестрельные. Говорите, еще живая была?
- Чуть живая. Глазом повела, когда подошли, шеей дернула…
- Очень интересно. И след есть?
- На снегу, как на картинке. И кровь.
- Интересно, - третий раз повторил Корней Павлович уже машинально, думая о своем. - Отвезите меня на место.
Шоферы помедлили. Младший зачем-то стал щупать кромку борта. Старший откликнулся, между делом скребя щетинистый подбородок, чуть не высекая из него искры:
- Оно, почему бы и нет. Только дохлые машинешки-то, шибко не газанешь. А станется, и вовсе не доедешь. Через километр - рушатся.
- В претензии не буду.
Клокоча, как закипевшие самовары, скрипя и ухая на рытвинах, ЗИСы покатили через центр.
В кабине пахло бензином и еще чем-то сладковатым.
- А что, Палыч, очень важное в этой козе?
- Думаю, очень. Пожалуй, даже очень.
Урсул круто взял влево, и дорога пошла по горбатой долине, зажатой меж гор. Фары выхватывали впереди то куст, то дерево, а сзади плотной непроницаемой стеной стояла ночь, пасмурная, холодная. Машина осторожно клюнула носом, скатилась с горки. Под колёсами скрипнул расхлябанными досками настил. За стеклом обозначилась темная лента речки. Берега ее белели снегом.
Шофер тормознул, выключил мотор.
- Донесло.
Распахнул дверцу, оглянулся.
- А Ваське, знач, не подфартило. Стал.
Пирогов осмотрел место, где лежала кабарга, нетерпеливо шагнул к четкому следу. Он уходил к речке и терялся в ней. По камням, рискуя поскользнуться, Пирогов перешел речку. Снег на том берегу лежал нетронутым. Только голыши покрупней чернели боками из-под лихо вскинутых белых беретов. Значит, кабарга сколько-то шла по воде. Чутко всматриваясь в каждое пятно, Корней Павлович пошел по берегу, узкой полоске у подножия каменной, выше неба горы.
Следы не попадались, и он уже решил, что поторопился перейти реку. Возможно, кабарга шла той стороной, по инерции влетела в воду и тут же выскочила из нее. Наметив себе конечную точку и поворот, Пирогов пошел дальше и тут заметил длинную борозду на снегу, похожую на след санного полоза, чуть выше начинался кабаргиный след. Уставшее животное не рассчитало прыжок и зацепило кромку берега.