Тито, на шее которого был теперь новый красный шарф, смотрел на священника в прорезь прицела. Те же самые три шавки, которые были с Тито на Новый год, стояли за его спиной.
– Я всю зиму говорил твоим парням, чтобы они перестали ходить через Эмет, если ты не будешь платить взнос на освобождение Италии, – произнес Тито. – Я пришел за деньгами.
– Угрожать священнику… – сказал отец Ре. – Ты далеко пошел, Тито.
Тот смерил отце Ре свирепым взглядом, щелкнул предохранителем и сказал:
– Это на помощь Сопротивлению.
– Я поддерживаю партизан, – сказал священник. – Девятнадцатую бригаду имени Гарибальди. И я знаю, что ты не из их числа. Нет среди вас партизан. И шарфы вы носите только потому, что это подходит для ваших целей.
– Дай мне то, что я хочу, старик, или, хочешь верь, хочешь нет, я сожгу твою школу, а потом убью тебя и всех твоих сволочных ублюдков.
Отец Ре помедлил.
– Я дам тебе деньги. И еду. Убери ружье.
Тито секунду-другую смотрел на священника, его правый глаз подергивался. Он облизнул уголок рта. Потом улыбнулся, опустил ружье и сказал:
– Делай, что я сказал, только не скупись, или я войду внутрь и посмотрю, что у тебя есть на самом деле.
– Жди здесь, – сказал отец Ре.
Священник повернулся, увидел Бормио и Пино за ним.
Войдя внутрь, священник сказал:
– Дайте им трехдневный рацион.
– Отец? – переспросил повар.
– Сделай это, брат, пожалуйста, – сказал отец Ре и пошел дальше в дом.
Брат Бормио неохотно развернулся и последовал за священником, оставив в дверях Пино. Тито увидел его, лукаво улыбнулся и сказал:
– Нет, вы посмотрите, кто у нас здесь. Мой старый приятель с новогодней гулянки. Чего ты там топчешься – выходи. Поздоровайся со мной и ребятами.
– Я, пожалуй, не стану этого делать, – сказал Пино, слыша злость в своем голосе, но не пытаясь ее скрыть.
– Пожалуй, не станешь? – сказал Тито и прицелился в него. – У тебя ведь нет выбора.
2
Пино окаменел. Он по-настоящему ненавидел этого типа. Сойдя с крыльца, он остановился перед Тито и с застывшим лицом уставился на него и его ружье.
– Я смотрю, ты все еще носишь ботинки, которые украл у меня, – сказал он. – Что ты хочешь на сей раз? Мое нижнее белье?
Тито облизнул уголок рта, посмотрел на ботинки и улыбнулся. Потом он сделал шаг вперед и, размахнувшись, ударил Пино прикладом в пах снизу вверх. Пино упал на землю, чуть не взвыв от боли.
– Ты спрашиваешь, что я хочу? – спросил Тито. – Как насчет хоть самой малости уважения к человеку, который пытается избавить Италию от нацистского дерьма?
Пино корчился в талом снегу, стараясь сдержать рвоту.