– А ты что же, в Бога не веруешь?
– Нет.
– А как же ты на войне был? Кому молился? Как выжил?
– Никому не молился, просто нужно мне вернуться живым в родной город. Хотел я этого очень, делал все, что мог, для этого и выжил. Всё же от человека зависит.
– Да ну? Если бы всё от меня зависело, я бы давно уже пузо грел на морях, а не в холодном вагоне по зиме ошивался.
– Бог тебе тоже не помог на море греться.
– Бог дает каждому по его заслугам. Я еще не заслужил, да и дела мои – не богоугодные иной раз. Грехи замаливать надо, да некогда пока. Ну что, давай, пан офицер, мое рыжье супротив твоего револьвера? Раз ваш фраер не хочет своего пистоля давать. Тут и проверим, кто прав. Идет?
– Не играйте с ним, вашбродь, Василий Андреич, ведь тать и вор, обманет! – Семен нехорошо смотрел на Юркого.
– Да что, Семен, попробую, тем более тут принципиальный спор.
Штабс-капитан вытряс патроны из барабана нагана и положил его на столик. Рядом лег золотой портсигар Юркого.
– Только вы сдавайте, вашбродь, – простонал денщик.
– Да не вопрос. – Юркий протянул колоду засаленных карт Василию Андреевичу. Тот взял, долго тасовал.
«Револьвер мне, конечно, нужен, да вот только Бога нет. И вера тут ни при чем. Просто нужно очень захотеть. Вернуться к Варе. Увидеть маму. Забыть эти три года войны и начать новую жизнь. О чем я думаю? Надо думать о выигрыше. Надо выиграть».
Штабс-капитан сдал карты.
– Еще, – выдал еще одну.
– Себе.
«Ну вот, маленький момент истины».
У Василия Андреевича два туза легли рядом. Перебор. Юркий улыбнулся, утянул к себе револьвер и портсигар.
– Вот, а ты, пан офицер, говорил, что вера не нужна. А я помолился Николаю-чудотворцу – и волына моя.
– Ну-ка, давай еще сыграем! – протиснулся к столу Семен.
– А чего у тебя есть? На что играть будешь? – вскинулся Юркий.
– А вот, наган господина капитана, что ты выиграл, супротив моего люгера.
Вор взвесил пистолет в руке. Одобрительно присвистнул.
– Ага! Хороша машинка. Трофей? Играем!
– Только давай не в «очко», а в «буру».
– Хитрован. Идет. Сдавай.
Денщик внимательно осмотрел карты, тщательно перетасовал, сдал по пять. Игра шла долго, молча. Слышалось лишь сопение игроков и наблюдающих. Наконец Семен сказал:
– Стоп, Москва, вскрываюсь.
– Ой, смотри, солдат, ежели блефуешь – кровь пущу, у тебя ничего больше нет, – хитро прищурился Юркий.
Семен бросил на столик карты. Три туза.
– Хитер, брат. Выиграл. Отыграться дашь?
Но тут заскрипели вагонные тормоза, народ зашевелился, начал выглядывать в окна.
– Киев скоро, сортировочный разъезд.
Юркий засуетился, свистнул.