Сжав его покрепче в ладони, вратарь сконфуженно забормотал, что хошь боярина и нетути, ан все одно – непорядок, потому как негоже на ночь, а коль надобно надолго, чего проще – приходи поутру да лечи весь день.
– Ты про заговоры слыхал? – осведомился Сангре и, дождавшись утвердительного кивка вратаря, пояснил. – Так вот, мой заговор надо читать только при луне.
– А может тогда в иную ночку, когда боярин возвернется? – промямлил сторож.
– Беда в том, что ночь подходит не каждая, а именно та, когда косинус Марса смотрит в дом Венеры, а катангенс Юпитера под углом в два синуса проходит через созвездие Волопаса, вовсю испуская метеоры… Короче, следующая такая ночь наступит аж через семь лет, не раньше.
Вратарь слушал, кивая, но ничего не понимая, и продолжал страдать, не зная, как быть. С одной стороны, получался явный непорядок, но с другой – приличные люди, беды нет, если и на всю ночь, не ждать же еще семь лет, опять-таки в случае отказа придется возвращать полученную гривну.
Внезапно обнаруженный им в руке второй продолговатый брусочек разрешил сомнения: вернуть обратно две гривны было выше сил вратаря и он, степенно кивнув, пробормотал:
– Дак а чего ж, нешто не понимаем. Лечба не до конца, что молитва без аминя. Опять же Марс в дом к ентой, как там ее, не кажную ночь заглядывает. Токмо ты того, не выглядывай из ее избенки без нужды, дабы никто тебя не узрел.
…Увиденное в крохотной, четыре на четыре, не больше, избушке, настроения Сангре не прибавило. Пускай он и разбирался в медицине, как биндюжник с Молдаванки в синхрофазотронах, но и без глубинных познаний было видно, что дела у кузнеца не ахти. Вон, и руку поднимает еле-еле, морщась при этом.
«Но все-таки поднимает, значит, шанс на выздоровление имеется, – возразил он сам себе. – А боли рано или поздно должны пройти», – и Петр, припомнив, что прихватил с собой для найма комнаты на постоялом дворе в самой Твери с десяток гривен, отозвав Заряницу в сени и вручил их ей.
– Это на травки, – пояснил он. – Маловато, конечно, восемь всего осталось, но на первое время хватит, а там, можешь не сомневаться, приволоку сколько нужно.
Заряница ахнула и порывисто сунула тяжелый кошель обратно ему в руки.
– Ты чего? – удивился Сангре.
Девушка, прижав руки к запылавшим ярким румянцем щекам, отчаянно затрясла головой.
– Не могу я таковского от тебя принять, – пролепетала она. – Кабы родичом был, иное, а ты…
– Но мы ж с тобой бок о бок несколько месяцев по соседству жили. Считай, сроднились.
– Все одно, не родич.
– Ну, тогда… считай их как плату. Помнишь, как ты Улана на ноги осенью поставила.