Дальше же было беспамятство…
Об остальном дорассказала Заряница: и как она отыскала брата, и как мыкалась в поисках пристанища, и как все вокруг говорили ей, что Горыня не жилец, ан поди ж ты, и длани поднять силушка появилась, а бог даст, и остальное заработает. А что не сразу, так и господь землицу не вдруг сотворил, не час малый, а день-деньской над нею трудился, а ить он всевышний, всемогущий. Братец же ее из человеков, вот и понимай, сколь месяцев ему прождать надобно…
Тон ее был бодрый, оптимистичный, но в глазах, таимая в самой глуби зрачков, отсвечивала усталость пополам с тяжкими сомнениями – а сбудется ли? Правда, видел это лишь Петр. Он и сам старался не подавать виду, что испытывает точно такие же сомнения, и в свою очередь бодрым тоном начал рассказывать, какую великую искусницу привез с собой в Тверь специально для Горыни.
Помня, что вера больного во всесилие лечащего врача сама по себе способна творить чудеса, он вдохновенно описывал необыкновенные таланты Изабеллы, уверяя, что ни Авиценна, ни Гиппократ, ни Эскулап не идут ни в какое сравнение с нею. Еще немного, и он в порыве вдохновения договорился бы до того, что перед испанкой склонил бы голову сам Исус, но вовремя взял себя в руки, сумев избежать богохульства. Впрочем, и того, что он поведал, хватало с избытком, вон как загорелись глаза у Горыни, как молитвенно прижала к груди руки Заряница. Того и гляди, кинется в ноги и станет умолять, чтобы несмотря на поздний час привел ее сюда.
«Кстати, о часе», – спохватился он и опять отправил Локиса поглядеть на луну. Как сказал Балабка, она должна была зависнуть над крестом на Спасо-Преображенском соборе – знак, что пора. Вернувшись, литвин молча кивнул, давая понять, что время пришло.
– Ну а теперь, хозяева дорогие, – весело сказал Петр, – мне пора в путь-дорожку.
– Ночью?! – не понял Горыня.
– Да я ненадолго, – пояснил Сангре. – За Уланом и обратно. Он тоже поди рад повидать вас будет.
Заряница понимающе кивнула и, положив ладонь на руку брата, успокаивающе сказала:
– Я тебе опосля поведаю, – и пошла провожать. Оставшись стоять на крылечке, она торопливо перекрестила их и робко предложила: – А может, и впрямь погодил бы до утра, а там к княжичу в ноги упал. Чай, поклон не сабелька, спина не переломилась бы.
– Мне сказали, что Улана до света задавят, – пояснил Петр.
– А чего ж ты вечером-то думал?
Сангре поморщился, припомнив подброшенную монету и пикового валета. Может и впрямь надо было иначе… Но к чему сейчас гадать, что лучше, а что хуже. Всё, поезд ушел и впереди одна-единственная дорога.