– А проку с того, что вы ее выхватите?
– Ну как же, – развел руками Сангре. – Насколько мне известно, она выписана на предъявителя, – и, глядя на вздрогнувшую Изабеллу, уставившуюся на него, мягко улыбнулся. – Видите, мне известно даже это, и я прекрасно понимаю ваши опасения. Попади она в руки кого другого, и вы действительно станете ему не нужны. Но заверяю еще раз – я отнимать ее не собираюсь. Просто у меня привычка работать с партнером на доверии, а ее показ и будет с вашей стороны демонстрацией такового по отношению ко мне. Так что?
Она задумалась, весьма мило прикусив нижнюю губку и демонстрируя ряд мелких, но острых белоснежных зубов.
– Кабальеро настолько откровенен, что я, пожалуй… ему поверю. Но мне понадобится моя служанка, дабы… расшнуровать корсет.
Сангре кивнул и пошел звать братьев-жмудинов, несущих стражу подле комнаты. Не то чтобы он опасался побега Изабеллы, но отчего бы лишний раз не продемонстрировать пару безобразных рож, внушающих страх. Так, на всякий случай, для вящей сговорчивости. Отправив Вилкаса за служанкой, он вернулся обратно.
Некоторое время они сидели молча, но Загада появилась быстро. Сангре вышел, вернувшись на зов спустя пять минут. К столу он подходить не стал, оперся спиной о дверной косяк и даже руки демонстративно скрестил на груди, давая понять, что помнит свои обещания и намерен выполнить их. Свиток, находившийся в вытянутой вперед руке Изабеллы, со свешивающимися с него тяжелыми серебряными печатями, выглядел солидно.
– Нельзя ли уточнить сумму, указанную в нем? – попросил Петр.
– С учетом накопившихся процентов один миллион и пятьдесят тысяч флоринов. Но это было три года назад, а если кабальеро интересует нынешняя, она составляет миллион и двести семьдесят тысяч флоринов, – отчеканила она.
Свиток при этих словах многозначительно дрогнул в ее руке, словно намекал или даже просил кинуться и выхватить его из руки доньи. Сангре перевел взгляд на ее лицо и его внезапно осенило: «Да она специально меня провоцирует! Кажется, я перестарался, демонстрируя свою гнусную меркантильную сущность». В памяти всплыла фраза из знаменитого фильма: «Совсем уж меня за ссученного держите, гражданин начальник». Он усмехнулся и медленно шагнул вперед, продолжая смотреть ей в глаза. За первым шагом последовал второй, за ним третий… Остановившись подле Изабеллы, он заложил руки за спину и, склонившись поближе к свитку, принялся разглядывать печать.
– Неужто серебряная? – поинтересовался он.
– Так предложил мой должник Овадья бен Иегуда. Он сказал, что долговое обязательство на сумму свыше миллиона флоринов неприлично запечатывать обыкновенным свинцом, и нотариус заменил его на серебро, – ответила испанка.