Мессия на мгновение замер.
— И Она заговорила со мной. Она попросила меня о помощи. Богиня, творец великих сил, попросили калеку быть с Ней. Она просила, подобно тому, как говорит со своими Избранными... И для Нее я стал сильным. Она научила меня любить, и я понял, что смерть дерьмо! Во всем виноват наш страх!
Билли замерла на месте, прикованная к экрану. Она почувствовала, что не в состоянии пошевелиться, у нее не было сил даже нажать на кнопку.
«Да, у него тоже „видения“, но он — безумен и толкует их совершенно неверно».
Мессия отступил в сторону, и тяжеловесная женщина в плохо сидящем на ней военном снаряжении выволокла на сцену юношу со связанными за спиной руками. Его медленная, запинающаяся походка говорила о том, что он под сильном наркозом. Она толкнула его на пол перед мессией и отступила назад в темноту.
Худому, одетому в грубую одежду юноше едва можно было дать лет двадцать. Бедняга лежал на боку с закрытыми глазами.
Мессия, не отрывая взгляда от зрителей, пальцем указал на пленника.
— Это — образ человечества, — сказал он с презрением. — Слабый. Трусливый. Он не годится для новой жизни, в то время как многие другие уже готовы. Крепкие и гордые, стоят они напротив меня.
Мессия взмахнул рукой, показывая на толпу, и опустил ее на бедро. Кисть руки остановилась на рукоятке ножа.
Он медленно вытащил его из ножен и поднял вверх.
— Старое человечество отжило свой век, — сказал он и опустился на одно колено позади юноши.
Пленник не реагировал, он как будто даже не слышал речи пророка и не сопротивлялся, когда лезвие без всякого видимого усилия глубоко вошло в переплетение артерий на шее. Хлынувшая из раны кровь потекла по сцене.
Глаза и губы мальчика приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать. Страшньй хрип — вот и все, что вырвалось из его горла.
Он перевернулся на спину. Кровь, текущая из раны, залила его темные волосы и белую кожу. Щуплое тело съежилось в предсмертной судороге. Глаза так и остались открытыми.
Пророк провел тупой стороной ножа по лбу жертвы, испачкав кровью брови, затем резким движением рассек ножом тело юноши от груди до паха.
Дико улыбаясь, он повернулся к зрителям.
— Идите есть! Вкусите мяса жертвы! Пожирая старое, мы и Богиня становимся одним целым!
Он бросил нож на пол, запустил окровавленную руку в желудок юноши и поднес к губам сочащееся кровью мясо. Темные фигуры заполнили сцену. Дюжина мужчин и женщин в лохмотьях собралась над трупом. Громко смеясь, с безумными лицами, они хватали и разрывали его на части.
С губ пророка стекала кровь, когда он торжественно проповедовал своим трескучим голосом: