И все из-за того, что некий мерзавец, продававший школьникам на Мариаторгет гашиш, смешанный с опиумом, схлопотал шишку на затылке. Правда, шишка возникла от удара железной трубой, а мотивом преступления, по словам самого преступника, было полное безденежье. И тем не менее… Так рассуждал Рённ.
И еще: девять часов сверхурочной, а пока доберешься до дому, до квартиры в Вэллингбю, будет все десять.
Надо уметь даже в плохом находить хорошее. А хорошее в данном случае – оплата сверхурочных.
Рённ был из Лапландии, родился в Арьеплуге и женился на девушке саами. Район Веллингбю не вызывал у него особых симпатий, но ему нравилось название улицы, где он живет, – Виттангигатан.
Он проследил, как его более молодой коллега, который нес ночное дежурство, написал сопроводиловку и передал любителя волосяных украшений двум полицейским, которые, в свою очередь, отвели заключенного к лифту, чтобы доставить его в местную камеру предварительного заключения тремя этажами выше.
Сопроводиловка – это никого ни к чему не обязывающая бумага, где указано имя арестованного. На обратной стороне дежурный обычно делает всякие пометки, например: «Буйствует, несколько раз бросался головой на стену, сам себя поранил», или: «Не отвечает за свои поступки, ударился о дверной косяк, сам себя поранил», или, наконец, просто: «Буйствовал и поранил себя».
И так далее.
Отворилась дверь со двора, и двое из радиопатруля втащили пожилого человека с разлохмаченной седой бородой. Прямо на пороге один из полицейских что было сил ударил задержанного кулаком в низ живота. Человек согнулся пополам и глухо взвыл – так могла бы выть собака. Дежурные как ни в чем не бывало занялись его бумагами.
Рённ бросил усталый взгляд на ударившего, но ничего не сказал.
Потом он зевнул и посмотрел на часы.
Два часа семнадцать минут.
Зазвонил телефон, один из дежурных снял трубку.
– Да, уголовная полиция. Гюставссон слушает.
Рённ нахлобучил меховую шапку и пошел к дверям. Он уже взялся за ручку, когда человек, назвавшийся Гюставссоном, сказал:
– Что, что? Одну минутку. Тебя зовут Рённ?
– Да.
– Есть дело.
– Какое еще дело?
– В Саббатсберге что-то случилось. По-моему, кого-то застрелили. А от парня, который звонил, проку не добьешься.
Рённ вздохнул и вернулся к столу. Гюставссон снял ладонь с микрофона и сказал:
– У нас тут как раз есть один из отдела по особо важным. Орудие крупного калибра. Как, как? – И без перерыва: – Да, слышу, слышу. Ну и жуть! Ты где находишься, чтоб поточней?
Гюставссон был худощавый мужчина лет тридцати, с лицом замкнутым и равнодушным. Некоторое время он слушал, потом снова закрыл микрофон рукой и сказал: