– Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? – вдруг спросил Рённ.
– Какая же?
– Что, если я, к примеру, позвоню твоей жене и начну расспрашивать про тебя…
Он не договорил до конца и пробормотал:
– Ах да, ничего не выйдет. Ты же в разводе.
– А иначе что бы ты мог сказать?
– Да ничего, – отнекивался Рённ с несчастным видом. – Я просто не подумал. Я не намерен вмешиваться в твою личную жизнь.
– Нет, что ты все-таки мог бы ей сказать?
Рённ замялся, подыскивая более удачную формулировку.
– Значит, так, если бы ты был женат и я позвонил бы твоей жене, попросил бы вызвать тебя к телефону и она спросила бы, кто говорит, я бы…
– Ты бы?..
– Я бы, разумеется, не заявил: «С вами говорит Эйнар Валентино Рённ».
– Господи, это еще кто такой?
– Я. Мое полное имя. В честь какого-то киногероя. На мамашу в ту пору что-то нашло.
Мартин Бек внимательно слушал.
– Значит, ты считаешь?
– Считаю, что, если бы Хульт сказал ей: «Меня зовут Пальмон Харальд Хульт», это выглядело бы нелепо и странно.
– Ты-то откуда знаешь, как его зовут?
– А ты сам записал имя на блокноте Меландера, и вдобавок…
– Что вдобавок?
– У меня тоже есть его имя. В жалобе Оке Эриксона.
Взгляд Мартина Бека мало-помалу светлел.
– Здорово, Эйнар. Просто здорово, – сказал он.
Рённ зевнул.
– Слушай, кто у них сегодня дежурит?
– Гюнвальд. Но он ушел. И вообще от него проку не жди.
– Значит, есть еще кто-нибудь.
– Конечно, есть Стрёмгрен.
– А Меландер где?
– Дома, наверно. Он теперь по субботам выходной.
– Пожалуй, стоило бы поподробнее заняться нашим другом Эриксоном, – сказал Мартин Бек, – Беда только, что я не помню никаких деталей.
– И я не помню, – сказал Рённ. – Зато Меландер помнит. Он все помнит.
– Скажи Стрёмгрену, чтоб он собрал все бумаги, в которых упомянут Оке Эриксон. И позвони Меландеру, попроси его прийти сюда. Поскорей.
– Это непросто. Он сейчас замещает комиссара. И не любит, когда его беспокоят в нерабочее время.
– Ну, передай ему привет от меня.
– Это я могу, – сказал Рённ и. шаркая подошвами, вышел из комнаты.
Две минуты спустя он явился снова.
– Стрёмгрен едет, – сказал он.
– А Меландер?
– Приехать-то он приедет, но…
– Что «но»?
– Похоже, он не в восторге.
Восторгов, разумеется, требовать не приходилось. Мартин Бек ждал. Прежде всего, что так или иначе объявится Хульт.
И еще возможности поговорить с Фредриком Меландером. Фредрик Меландер был величайшим сокровищем отдела по особо важным преступлениям. Он обладал феноменальной памятью. В обычной жизни – зануда, но как детектив незаменим. По сравнению с ним ничего не стоила вся современная техника, ибо Меландер мог за несколько секунд извлечь из своей памяти все достойное внимания из того, что он когда-либо слышал, видел или читал о данном человеке или деле, и изложить свои воспоминания четко и вразумительно.