Но это все было в среду, а в четверг, примерно через час после беседы с водителем зловонного фургона, Мартин Бек снова подошел к дому на Тюлегатан.
Вообще-то его рабочий день кончился, но ему не хотелось идти домой.
Он опять поднялся на третий этаж, остановился и передел дух.
А заодно еще раз прочел надпись на овальной табличке. На белой эмали – зеленые буквы: РЕЯ НИЛЬСЕН.
Электрического звонка не было, но с притолоки свисал шнурок.
Мартин Бек дернул его и стал ждать.
Колокольчик послушно звякнул. И никакой реакции. Дом был старый, и через ребристые стекла в створках Мартин Бек видел свет в прихожей. Видимо, дома кто-то есть; когда он приходил днем, свет не горел.
Выждав немного, он снова дернул за шнурок. На этот раз после звонка послышались торопливые шаги, и за полупрозрачным стеклом возник чей-то силуэт.
У Мартина Бека давно выработалась привычка первым делом составлять себе общее представление о людях, с которыми его сталкивала служба. Или, выражаясь профессиональной прозой, регистрировать приметы.
Женщине, которая открыла дверь, на вид было не больше тридцати пяти, но что-то подсказывало ему, что на самом деле ей около сорока.
Рост невысокий, примерно метр пятьдесят восемь. Плотное телосложение, но не толстая, а скорее ладная и подтянутая.
Черты лица энергичные, не совсем правильные; строгие голубые глаза смотрели на него в упор, обличая человека решительного и смелого.
Волосы светлые, прямые, коротко остриженные; в данную минуту – мокрые и нерасчесанные. Он уловил приятный запах какого-то шампуня.
Одета она была в белую тенниску и поношенные джинсы, блеклый цвет которых свидетельствовал, что они не один десяток раз побывали в стиральной машине. Тенниска на плечах и груди влажная: видно, только что надела.
Так… Плечи сравнительно широкие, бедра узкие, шея короткая, загорелые руки покрыты светлым пушком. Босая. Ступня маленькая, пальцы прямые, как у людей, предпочитающих носить сандалии или сабо, а то и вовсе обходиться без обуви.
Мартин Бек поймал себя на том, что рассматривает ее ноги с таким же профессиональным вниманием, с каким привык штудировать следы крови и трупные пятна, и перевел взгляд на ее лицо.
Глаза пытливые, брови чуть нахмурены…
– Я мыла голову, – сказала она.
Голос был несколько хриплый, то ли от простуды, то ли от курения, то ли просто от природы.
Он кивнул.
– Я кричала: «Войдите!» Два раза кричала. Дверь не заперта. Когда я дома, обычно не запираю. Разве что отдохнуть захочется. Вы не слышали, как я кричала?
– Нет. Вы – Рея Нильсен?
– Да. А вы из полиции?